— Э, салям-балям, киняз! Как твой диля, э? — полковник Магдар в сияющей на солнце кольчуге показался на стене.
— Салям-балям, палковнык! Мой диля — харащё! А твой диля — савсэм плёха, э! — прокричал князь в ответ.
— Э! Пащиму мой диля плёха, да?
— Э! Тамущта я твой жёпа драт буду, да!
— Э, каво ти драт будэщь? Смищно чесный слёва, да! Э, киняз, мой жёпа на тибе срат зверху будэт, да! И на мама твой срат будэт! И на папа твой срат будэт! И на дэдущка твой срат будэт! И на твой асёль срат будэт!
— Э, палковнык! На какой асёль — бэлий или чорний?
— Бэлий!
— Павтары, щто ти сказаль!!!???
Дружище, ну надеюсь ты понимаешь, что я как мог смягчил диалог двух полководцев? Я конечно понимаю, что ты всякое в жизни видел и слышал, и тебя вряд-ли чем-либо удивишь… Но я писака может быть и корявый, но человек я ответственный. И как человек ответственный, я не могу полностью исключать возможность того, что какому-нибудь неокрепшему детскому организму не попадётся в руки моя писанина. Понимаю, что возникновение подобной ситуации маловероятно и даже можно сказать, что фантастично, но тем не менее, совсем исключать подобное нельзя. Вот поэтому я и вынужден был подвергнуть жёсткой цензуре высокоинтеллектуальный диалог этих горячих горцев. Ну а что они там по-настоящему друг другу наговорили, ты наверное и сам представляешь. Ну а теперь вернёмся к нашим весёлым прыгунам…
Торм хоть и «абидилься», но дурака выключил. В этот раз князь поставил вперёд Хадандой. Укрываясь за большими прямоугольными щитами, обшитыми толстой кожей, дружинники устремились вперёд. А за ними ломанулась и вся остальная орава. В этот раз дела пошли куда веселее — хадандоевцы отделались лишь несколькими ранеными и прорвались к стенам крепости. Правда, с такого убойного расстояния арбалеты навылет прошивали щиты дружинников, однако, большого значения это уже не имело, поскольку тормовцы уже ставили лестницы и, страшно матерясь, лезли на стены. Вот тут в дело вступили княжеские арбалетчики, и хоть и было их всего пара десятков, но били они уже практически в упор — расчищая путь штурмовым группам. На свою беду, все крупные камни магдаровцы уже раскидали (а ведь сейчас было бы самое оно — швырять их на головы атакующих), и теперь им уже нечем было встречать нахлынувшую на стены волну. Обороняющиеся, конечно же, смогли сбросить несколько лестниц, но тормовцев это уже не могло остановить. Первым на стены крепости влез здоровенный ополченец, и ударами своей огромной дубины сбросил со стены двух магдаровских латников.
— Э-э-э! Вай-вай-вай! Какой воин! Какой воин, да! Вай, какой воин! Маладэсь воин! — ссал кипятком восторженный князюшка.
— Эта иво завут Клэм! — сказал капитан Харт.
— Ти пжалыста запомни этат воин, да?
— Харащё, киняз!
Тем временем, вышеуказанный Клем получил по соплям щитом от не менее могучего магдаровского солдата, и вылетел за стену. Однако при падении этот шустрый хлопец умудрился схватиться рукой за лестницу. Удержаться он конечно же не смог, но падение смягчил. А поднявшись на ноги — вновь полез на стену.
Как это не парадоксально, но благодаря грамотному командованию командира Хадандоя капитана Венка, его арбалетчики сконцентрировали огонь на одном участке, благодаря чему тормовцы смогли захватить плацдарм на стене, где теперь шла лютая резня. Местные ополченцы пытались отбить занятые княжескими бойцами позиции. Среди треска щитов и грохота дубин лишь изредка мелькали мечи, так как обе стороны бросили в эту бойню тех, кого менее всего было жалко. Вскоре, хоть и ценой больших потерь, но бойцам АСМ удалось потеснить тормовцев. Однако, десяток княжеских дружинников, взобравшись на стену, изменил ситуацию в свою пользу. Закованные в кольчуги хадандоевцы столь лихо рубились саблями, что расширили территорию плацдарма раза в два. Почуяв вкус победы, тормовцы с остервенением ломанулось на стены, и они наверняка бы их взяли. Но…