Мичман Дубина, кровожадно улыбаясь, наблюдал за суетой кожаных ублюдков. А вот когда на пожар сбежалось несколько сотен человек, командир корабля взмахнул абордажной саблей и рявкнул:
— По сухопутным крысам — шквальный огонь.
На корме и на носу боевой ладьи загудели луки, и стрелы вспороли воздух. Лучники капрала Бефара били по тем, кто пытался тушить пожар с помощью песка, а также по багристам. Морпехи Урфина били без промаха, и их стрелы пробивали людей насквозь.
Одновременно с лучниками с борта ударили пращники. Деревянные матросы выстроились вдоль левого борта в две шеренги. Первая шеренга делала залп и приседала, перезаряжая пращи, и тогда в дело вступила вторая линия. Естественно, после залпа второй линии, тут же вставала первая шеренга и открывала огонь. Лучники стреляли не залпами, а по готовности, при этом били они с завидной скоростью и меткостью. Таким образом, «Дуболом» действительно открыл шквальный огонь.
Не прошло и минуты, как набережная была заявлена десятками трупов, а также стонущими, либо дико воюющими ранеными. Естественно, тушить пожары в таких нескольких условиях было очень проблематично.
— Стенк, твою мать! Гони сюда своих пидармотов! — раздался рёв командира морпехов ОАСМ капитана Балгена, который орал на комроты ополченцев-лучников, — всем, сука, к бою!
В это время к пристани прибежали четыре полуголых человека. Несмотря на еле прикрытую наготу, эти люди были густо обвешаны патронташами и сжимали в руках карабины. Следом, на своём деревянном рикше, примчался Чарли Блек.
Ты уже видимо догадался, что этой четвёркой были: инспектор Карфрэ, инспектор Уэсбер, сержант Каннинг и рядовой Дональд. Штатовцы рассредоточились на местности и открыли огонь из-за укрытий. Одноногий морпех спешился и укрылся за своим рикшей, используя последнего, как подставку для карабина.
Грохот выстрелов карабинов окончательно вогнал гражданских в ужас, и они с воплями разбежались кто куда.
Одна из пуль угодила мичману в грудь.
— Козёл! — крикнул Дубина.
— Сам козёл! — отозвался Чарли Блек и выстрелил ещё раз.
Вторая пуля тоже прилетела в грудь командира корабля. Разглядывая два пулевых отверстия, испортивших шикарную русалку на груди, Дубина обиделся:
— Помесь ты мазутная павиана с килькой! Абордажный лом тебе в сраку!
— Что, не нравится, гальюнный плавунец! Ща, тебе в бубен залеплю! — весело хохотнул одно-древо-ногий моряк.
— Эй, на носу, не спать! Задрушлатить мне эту падлу!
Капрал Бефар первым рванул свой тугой лук. Следом пропели тетивы ещё пяти луков. Утыканный стрелами деревянный рикша стоял и лыбился, как параша. Блеку теперь стало не до стрельбы.
Лемминкайнен, забравшись на башню, не без интереса наблюдал за происходящим. В ситуацию вмешиваться он был не намерен. Глашатого Чуди интересовали возможности сторон, и он жалел только об одном, что не с кем заключить пари.
— Эй, инвалиды, вперёд марш! Членоносцы — прикрывать стрелков! Шевелись, ублюдки! — драл горло начальник гарнизона.
Всё-таки капитан Балген смог организовать своих морпехов, и находящихся в его оперативном подчинении ополченцев-лучников. Щитоносцы (коих капитан обозвал членоносцами) развернулись широким фронтом и двинулись к пристани.
— Стоять! — рявкнул лейтенант Стенк, — поджигай! Бей!
Сотня горящих стрел рванула вверх. Красиво пролетев по высокой дуге, рукотворные огненные кометы с шипением вошли в воду, не долетев до «Дуболома».
— Сука, ёбанный ветер! Всем — тридцать шагов вперёд! — гаркнул лейтенант.
— Эй, сосновый балласт! Оставьте впечатлений сухопутным крысам! — прогремел Дубина.
Лучники Бефара перенесли шквальный огонь на надвигающегося противника. Тяжёлые стрелы дуболомов прошивали щиты насквозь. Кому-то из щитоносцев пробило руку, кому-то стрела вонзилась в грудь (хоть и не смертельно, но больно). Строй распался. Свирепым корабельным пехотинцам только этого и надо было — полдюжины бойцов рухнули, пробитые стрелами. Пращники тоже вели шквальный, беспокоящий огонь — попасть с такого расстояния они не могли (ну разве что случайно), но суеты добавляли.