Выбрать главу

Чёрт, ей нужно было сосредоточиться на работе, ради которой она здесь. И быстро.

— Если бы ты позволил мне прочитать тебя, я бы сама узнала правду.

Проблеск его улыбки согрел её гораздо больше, чем ей было нужно прямо сейчас.

— Хорошая попытка, но прочтение меня убило бы тебя.

Она нахмурилась.

— С каких это пор?

— Всегда. Поверь мне, ты не хочешь этого.

— Возможно, я видела нечто более тёмное, чем то, что у тебя внутри, Кейн.

Он открыл глаза, посмотрел на неё, а затем снова закрыл их.

— Я сомневаюсь в этом, — сказал он, непринужденность в его низком, гортанном тоне была сексуальной, соблазнительной.

— Ты понятия не имеешь, что я видела за эти годы.

— Я знаю, ты никогда не видела магистра вампиров изнутри. Ты попытаешься проникнуть в глубины моей тени и больше никогда оттуда не выйдешь. Одна только утечка энергии убила бы тебя за считанные минуты. Мои секреты, не говоря уже о секретах моей расы, находятся в полной изоляции. Назови это механизмом самозащиты.

— Или назови это удобным предупреждением, чтобы никто не пытался.

Он ухмыльнулся, снова поднося бутылку к губам.

— То есть ты хочешь сказать, что я никогда не смогла бы тебя прочитать? — добавила она.

— Даже если бы ты прошла через блок… а это одно большое «если», я могу гарантировать, что ты бы не выжила.

— Исла выжила.

— Потому что её выживание помогло мне выбраться из того места. В любом случае, она была слишком слаба, чтобы сражаться дальше первой базы.

— Я не такая. И я готова пойти на риск.

Он посмотрел на неё, слегка сузив глаза.

— Ты что, не поняла, что я сказал? Ты положишь эти чувствительные кончики пальцев на любую из точек моего пульса, и я свяжу тебя и заткну рот кляпом раньше, чем ты почувствуешь хотя бы одно биение — ты меня понимаешь?

Она посмотрела в напряжённость его тёмно-синих глаз и поняла, что он имел в виду каждое слово. Она неохотно уступила, вместо того чтобы принять вызов.

— Прекрасно.

Но на этот раз он не отвёл глаз, его пристальный взгляд задержался на ней на пару неловких секунд. К её досаде, она не выдержала и снова первая опустила взгляд.

— Подойди и сядь.

В животе у неё всё перевернулось, она крепче вцепилась в раковину. Она мельком взглянула на него.

— Мне и здесь хорошо.

— Это была не просьба, Кейтлин.

Она встретилась с его неумолимым взглядом. Того факта, что это была директива, было достаточно, чтобы побудить её бросить ему вызов, несмотря на её решение быть уступчивой. Но, скрепя сердцем, она выбрала разумный вариант и пересекла ванную комнату. Её вызывающая жилка искушала её пойти и сесть в дальнем углу ступенек, как можно дальше от него, но она знала, что он только подзовёт её ближе. Вместо этого она села на полпути наверх, посередине, лицом к раковине, избегая интимности чего-либо большего, чем сидеть к нему боком. Поставив ноги на следующую ступеньку вниз, она обхватила руками колени. Она чувствовала спиной тепло пара, ранний утренний ветерок дул в окна. Стук начинающегося дождя раздавался по стеклу и брусчатке снаружи, эхом разносясь по ванной.

— Ты всегда была такой застенчивой?

Она нахмурилась, раздражённая трепетом в своей груди. Она взглянула на него, оглянувшись.

— Я не застенчивая.

— Твой взгляд упал на пол быстрее, чем моё полотенце.

— Может быть, образы тебя обнаженного… это не те образы, которые я хочу запечатлеть в своём сознании.

Она снова посмотрела на окна, повернув к нему затылок. Даже в тусклом свете она боялась, что он увидит, как она покраснела.

— Итак, ты хочешь знать обо мне всё… до тех пор, пока я остаюсь полностью одетым.

Она сосредоточилась на стуке дождя. Сейчас было не время замыкаться в себе. Она должна была превратить эту ситуацию в возможность. Она должна была подумать обо всём, что ей так хотелось узнать о нём. Ей нужно было попытаться поддразнить в разговоре, почему он общался с Джаском Тао, не говоря уже о том, что он знал об убийце её родителей.

Она снова бросила на него взгляд поверх плеча.

— Сколько тебе лет?

— Чуть больше четырехсот.

Её оценки оказались неточны всего на несколько десятилетий — приблизительное время печально известной смерти его родителей было единственным показателем, который у них когда-либо был.