Он выигрывал. Кейн, который — если он получит признание и победит Ксавьера, — также единолично разрушит репутацию и успех ПКВ, а затем и всего ОКТВ. Начнётся недоверие и анархия. Восстание, которого они все боялись. Разрушительные последствия.
Она должна была остановить его. Она должна была каким-то образом помешать ему заполучить её душу на столько, чтобы подоспел Макс. У них было достаточно оснований для его судебного преследования. Это может закончиться в течение часа. Кейн не испытывал к ней сострадания — это было ясно. Она ничего ему не должна. Он будет использовать её до последней минуты. Она должна была вспомнить, кто она такая и кем был он. Он не собирался останавливаться, и если она не остановит его, пострадают единственные люди, о которых она могла заботиться.
Ей придётся закалить своё сердце. У неё было достаточно опыта по отключению чувств и эмоций. Она возненавидит его. Она заставит его что-нибудь сделать. Она разозлит его. Она заставит его наброситься. Она заставит его причинить ей боль. Она заставит его забыть о себе и показать, кем он был на самом деле. Может быть, хуже, чем она когда-либо думала, что он был.
Но ей нужен был последний шанс убедить его, что он ошибался. Что-то глубоко внутри неё хотело дать ему этот шанс. Он был прав, назвав её лицемеркой, когда она пошла за ним, ища равного возмездия для своих близких. Она должна была урезонить его.
— Если Ксавьер всё это подстроил, если он такой манипулятивный и могущественный, каким ты его изображаешь, тогда, возможно, те, кто мне небезразличен, были такими же жертвами в этом, как и те ликаны. Ты думал об этом? Может быть, у них было не больше выбора, чем у тех ликанов.
Он направился обратно к диванам.
— Мы узнаем, когда получим их признания, не так ли?
— Ты же наверняка знаешь, что это не сработает, Кейн. Ксавьер на это не купится. Если то, что ты говоришь о нём, правда, он знает, что это будет подстроено. Араны больше нет, Кейн.
Она, прихрамывая, подошла к нему.
— Очень давно. Тебе нужно принять это и двигаться дальше.
— Как будто ты пережила смерть своих родителей?
— У меня нет такой роскоши, не так ли?
Он потянулся за своим напитком.
— Нет, — сказал он, делая глоток, — но, по крайней мере, у тебя есть возможность воссоединиться с ними.
Холодность этого замечания бросила её в озноб, усилив её растущую ярость. Её руки дрожали. Она встала между ним и телевизором. Она не достучится до него, поэтому у неё не было выбора.
Она знала, как добиться нужной ей реакции. У Кейна была только одна слабость — она уже видела это. Её желудок сжался от жестокости того, что она собиралась сказать.
— Твоя сестра не была святой, Кейн. Может быть, тебе стоит с этим смириться. Я знаю, то, что с ней случилось, было неприятно, но откуда ты знаешь, что она не пошла туда нарочно? Все знают, какой она была.
Пристальный взгляд Кейна нервирующе остановился на ней, когда она ещё немного повернула нож.
— И, возможно, не помогло и то, что она всегда думала, что у неё есть её старший брат — герой, который может помочь ей — его репутация, чтобы спасти её. Может быть, она не попала бы в такую ситуацию, если бы ни ты, всегда заботившийся о ней. Так почему бы тебе не попытаться взять на себя часть ответственности за то, что произошло, вместо того, чтобы обвинять всех остальных? Может быть, если бы ты уступил Ксавьеру, ничего этого бы не случилось. Жаль, что ты тогда думал не об Аране, а о себе и своей жалкой гордости.
Она ждала всплеска, но он ничего не сказал. Он ничего не сделал. Его глаза слегка сузились, и это привело её в ужас. Она с трудом сглотнула и собралась с духом.
— Арана пострадала, потому что ты слишком высокомерен, чтобы принять своё место, — продолжила она. — Точно так же, как ты и Арана пострадали в детстве, потому что твои родители не смогли. Твой отец был слишком тщеславен, чтобы смириться с поражением, и ты тоже. Это твоё раздутое чувство собственной важности убило, в конце концов, Арану, точно так же, как твой отец убил твою мать и чуть не убил тебя. Ты ничто, Кейн. Магистр-вампир больше ничего не значит.
Его взгляд не дрогнул. Он встал и неторопливо подошёл к ней. Кейтлин попятилась к стене, её пятки ударились о плинтус, когда он положил руку ей на затылок. Она затаила дыхание, не смея пошевелиться.
— Ты пытаешься спровоцировать меня, Кейтлин? Ты хочешь, чтобы я сделал что-то, что причинит тебе боль, чтобы ты могла возненавидеть меня? Ты, правда, думаешь, что я настолько легковерен?
— Я констатирую факты, Кейн: те мелочи, которые, кажется, ускользают от тебя во всём этом.