Маркос остановился прямо передо мной, и его глаза сверкали, пока он осматривал меня.
– Я чувствую странную гордость из-за того, что ты не сдаешься. Я воспитал тебя бойцом.
– Не ты воспитывал меня, – прорычала я, и стоявший позади солдат сильнее прижал дуло винтовки к моей голове. – Это заслуга моего отца. Он сделал меня такой.
Мы оба знали, что это вранье. Как бы я ни презирала Иштвана, он позаботился о том, чтобы мы с Кейденом получили не только хорошее образование, но и умели планировать, разрабатывать стратегию и играть в игры с беспощадной элитой.
Вероятно, он даже не предполагал, что все усилия обернутся против него.
Иштван обвел меня взглядом сверху вниз и выплюнул:
– В твоих словах больше правды, чем ты думаешь, – сообщил он, потянув за манжеты своей новой формы с золотой отделкой, похожей на ту, что мы шили. Еще больше медалей украшало его грудь и плечи, как будто он награждал себя каждый день. И с гордостью носил их, чтобы запугивать и заставлять людей верить в его безупречность.
Иштван был прав. Он многому меня научил. Как влиять на восприятие людей и менять его в нужную сторону. Использовать пропаганду.
Большинство легко поддаются влиянию и даже не подозревают об этом, мгновенно подчиняясь и позволяя взять над собой верх. Позволяя вам контролировать их жизни, их сознание, благодаря мнимой уверенности в том, что вы знаете больше и сможете «спасти».
Все это иллюзия, ложь и театр.
– Проницательна. Находчива. Сильна. Если бы ты только родилась моим сыном. – Он смотрел на меня снизу верх. – Какой бы из тебя вышел генерал.
– Ты говоришь так, будто желаешь этого. Как будто я хочу этого. – Я насмешливо усмехнулась. – Мужчины считают себя величайшими созданиями, достигшими наивысшего уровня. Самыми сильными и могущественными. Со всеми этими блестящими побрякушками, которые вешают себе на надутую грудь. В то время как эти вещи лишь ограничивают меня.
«Ты даже не представляешь, на что я способна». Я уставилась на него. Черт, да я и сама не знала, на что способна.
Иштван выпрямился и гордо вздернул подбородок.
– Посмотрим, моя дорогая. – Уголки его губ приподнялись. – Хорошо, что я перенес Игры на сегодняшний вечер.
Тошнота подкатила к горлу. Сегодня?
В голове застучало, и я вдруг задумалась, как он смог добраться сюда так быстро, когда их вызвали из-за нашего восстания. Штаб вооруженных сил людей находился в сорока пяти минутах отсюда. Это казалось невозможным, если только они не собирались приехать специально. Но если так, зачем ему столько солдат?
– Вы увидите, ты и твои повстанцы, что случается с теми, кто выступает против меня. – Он пригнулся ко мне. – Покажи мне, как далеко ты можешь зайти, Брексли. Как далеко ты готова зайти, чтобы выжить.
Глава 8
Огонь потрескивал и вырывался из ямы, дразня и заманивая нас. Энергия трещала и отскакивала от стен. Огни освещали арену, сцену. Места на сегодняшнее представление медленно заполнялись.
«Весь мир – театр. В нем женщины, мужчины – все актеры».
Слова Шекспира возникли в голове как нельзя кстати. Но именно такими мы и были для Иштвана. Шахматными фигурами и второстепенными актерами. Игроками при жизни, развлечением в смерти.
Я перевела взгляд на Рози, думая, что она не так себе представляла последнее выступление. Она стояла на несколько мест ниже от меня, ее глаза остекленели, а рана на голове по-прежнему кровоточила. Она с трудом держалась на ногах, но хотя бы была жива.
Пока что.
Потому что сегодня кто-то умрет.
Я посмотрела на Иштвана, на его заложенные за спиной руки, самодовольное выражение лица. И поняла, что он хорошо все изучил. Он знал каждого игрока, знал, кого хочет видеть на арене в качестве соперников.
Скорпион, Эш, Киллиан, Кек, Мэддокс, Птичка, Уэсли, Китти, Ханна, Рози и Лукас.
Иштван выбрал их не случайно. С каждым из них меня связывало что-то личное, и их смерть могла причинить мне боль, наказать. Это была игра на выживание, вскрывавшая истинные мотивы людей. Кем ты был на самом деле, когда речь шла о жизни и смерти?
«Как далеко, Брексли, ты готова зайти, чтобы выжить?»
Трибуны были заполнены заключенными и солдатами из вооруженных сил людей. Энергия, исходящая от них, представляла странную смесь голода, страха, возбуждения и ужаса. Никто не жаждал крови, никто не призывал к бою – все они знали, как легко оказаться на нашем месте, если начать сопротивляться, открыто мстить.