Некто в зеленоватых фланелевых брюках останавливается у витрины кондитерской, встает под навес и, сложив зонт — апрель выдался дождливый, — делает вид, что прикуривает, чиркая отработавшей еще вчера зажигалкой. К подобной маскировке он прибегает всякий раз, когда хочет изучить обстановку вокруг. Игра в шпиона его скорее забавляет — шеф требует соблюдать осторожность. «Знал бы он, как я провел сегодняшнюю ночь!»
До четырех утра в его номер время от времени кто-нибудь ломился. Он не открывал. По разговорам из-под двери было ясно, что это пьяные русские девицы в поисках заработка. Мат стоял пятиэтажный, и все в его адрес…
Вроде все спокойно — граждане британцы идут по своим делам. Никаких подозрительных личностей в радиусе тридцати метров не наблюдается. Он бросает быстрый взгляд на ту сторону улицы. Там — цель его миссии. И там тоже все ол-райт.
В поле его зрения попадает внушительных размеров кулак. Из кулака вылетает пламя.
— Прикуривайте.
Перед ним стоит пожилой мужчина в синем плаще и черной шляпе с широкими полями. Все русские здесь ходят в плащах, а рядовые англичане предпочитают куртки. Вот и фланелевые штаны не помогли — в нем сразу признали русского, раз обратились по-русски.
— У вас маленькая авария? — улыбнулся мужчина в шляпе. — Отчего, думаю, не помочь соотечественнику?
— Спасибо, — прикурив, ответил он, а в голове пронеслось: «Только тебя мне тут не хватало, старая перечница!»
— Давно в Лондоне?
«Ему, видно, не с кем поговорить!»
— Второй день.
— А сами откуда будете?
«Нет, это уже слишком!»
— Извините, я тороплюсь…
Он повернулся к незнакомцу спиной, сделал шаг и услышал:
— Что ж вы, молодой человек, так спешно ретировались? Я бы мог вам помочь. Как-никак живу здесь уже пятнадцать лет. Напрасно вы так.
Он оставил эту интеллигентскую тираду без ответа и, не оборачиваясь, ускорил шаг.
«Диссидент, твою мать! — ругался он по дороге. — Нужна мне твоя помощь, как зайцу презерватив!»
Еще через полчаса он сидел в театре. В драматическом театре, куда русские носа не кажут. Опера и мюзиклы — вот их удел. Он, конечно, ни черта не понимает. Тут и старый диссидент не разберется! Пожалуй, во всем Лондоне не сыскать лучше места, чтобы избавиться от русских!
И все-таки в том, что творится на сцене, он разбирается лучше англичан. Еще бы! «Война и мир» графа Толстого! У них в библиотеке на зоне в наличии имелось только две художественные книги. Еще «Преступление и наказание». Он тогда выучил их наизусть!
Смотрится здорово. Он едва удерживается, чтобы не покатиться со смеху. Элен, Наташу Ростову и Андрея Болконского играют негры, а Пьера Безухова — китаец!
Он заставляет себя отвлечься от спектакля. Ровно через час ему нужно быть там, на Пиккадилли, в магазине сэра X — так принято у них называть одного из известнейших ювелиров Лондона. Он должен подойти к закрытию. Все отработано, как часовой механизм. Да, работа у него теперь не пыльная. Дорожка давно проторена другими, так что бояться нечего. Таможня куплена. Сэр X — сговорчивый старикашка. Увидит то, что он достанет из левого бокового кармана, — торговаться долго не будет. И завтра же денежки с туманного Альбиона перекочуют в Центральную Европу, а это значит конец миссии — гудбай, Лондон!
От этих мыслей настроение поднялось, и он снова принялся следить за тем, что происходит на сцене.
А там как раз разыгралось сражение при Аустерлице. Свет погас. Пушки плевались огнем. Задуманная режиссером картина кромешного ада приобрела неожиданный поворот. От эксперимента с огнем сработала пожарная сирена. Сирена выла, как реактивный самолет. Артисты бросились врассыпную. В панике забыли включить свет. Сирена и не думала смолкать. Видно, никто, кроме пожарных, не знал, где она отключается. Кромешный ад продолжался.
Некто в зеленоватых фланелевых брюках усмехнулся: «Здорово! Такого больше нигде не увидишь! Будет о чем вспомнить! Ей-Богу, не жалко семидесяти фунтов, потраченных на билет!» И в тот же миг перед его глазами что-то мелькнуло. Он и это отнес бы к числу театральных эффектов, если бы не почувствовал у себя на горле удавку. В глазах стало еще темнее, но сирена звучала уже глуше, где-то совсем далеко. Кричать было бесполезно, да он и мог только хрипеть. Он сделал последнюю отчаянную попытку привлечь к себе внимание, ткнув кулаком соседа, но кулак ударился в спинку пустого кресла — рядом никто не сидел. В следующее мгновение он уже напоминал уснувшего на скучнейшем представлении зрителя, хотя под такой вой невозможно было уснуть. Чья-то рука бесцеремонно залезла в левый боковой карман его пиджака.