— А машина какая была, баба Клава?
— Так я ж говорю: красная.
— А марка какая: «Волга», «Москвич», «Жигули»?
— А-а, «Жигули», «Жигули», да.
— Номер случайно не запомнили?
— Да кабы знала, что понадобится, я бы и запомнила. А так что ж, шпионка я, что ли.
— А парень как выглядел, не рассмотрели?
— Да улица-то там неширокая. А я уже до середины дошла, когда красный свет зажегся. Разглядеть можно, конечно, было. Я еще подумала: вот девчонки какие непостоянные — такого приятного мальчишку на корявого променяла; видать, потому, что с машиной.
— Это как корявого?
— Да лицо у него исковырянное какое-то, все в шишках фиолетовых.
Оп-ля, Таня, малюсенький кончик тонюсенькой ниточки у тебя в руках. Осталась фигня — всего-навсего найти его, «прыщавого», как окрестили его другие наблюдательные старушки.
— А как он был одет?
— Да как все сейчас ходят.
Описание одежды совпадало тоже, если не считать, что в описание его гардероба баба Клава добавила живописные спортивные штаны.
— Ну, как клоуны ходят, в таких штанах только в цирке выступать аль на пляж ходить, а они их с куртками кожаными носят. Тьфу, пропасть, — закончила баба Клава свое эмоциональное выступление.
Наступило время завершить свой визит, не стоило злоупотреблять гостеприимством радушной хозяйки, тем более что время — деньги.
— Спасибо вам за все, баба Клава. Вы помогли мне и душу уставшую, заледенелую отогрели. Я счастлива была бы, будь у меня такая бабушка.
— И тебе, Танечка, спасибо. Посидели с тобой душевно. Заходи еще. Я гостям всегда рада.
Одевшись и попрощавшись, я вышла. Было уже половина седьмого. На беседу с бабой Клавой я потратила больше, чем на все встречи в училище. Но должны же быть в работе детектива и приятные моменты. Если всегда поддерживать имидж супергерл, то и душа в сосульку превратится. Хотя мне самой было непонятно, как это я, столь стремительная в расследовании любых запутанных дел, в этом вдруг подрастеряла свою пунктуальность, четкость в действиях и превратилась в сентиментальную барышню, запутавшуюся в обстоятельствах. Через тридцать минут будет звонить мой дражайший друг Кирсанов, а к этому времени я вряд ли доберусь домой. Придется автоответчику потрудиться.
По плану я еще Артура должна навестить, а для этого надо прибегнуть к услугам его отца, поскольку мне неизвестно, в какой больнице мальчик, — это раз, и неисправность моей машины — это два. Зато у меня хоть жетончик есть, телефон-автомат рядом, на углу дома, если, конечно, и он не воспротивится моей железной воле. Потому как вчера вечером мобильник мой вдребезги разлетелся, вывалившись на лестницу из кармана куртки, — это три.
Глава 4
Телефон-автомат, к счастью, был исправен. Я набрала номер сотового телефона. Костя ответил сразу, но слышимость была такая, будто я звонила на Камчатку. Поэтому за целых две минуты разговора мы с большим трудом договорились лишь о встрече у парка «Березки».
Пока Костин «Ягуар» прибыл к месту моей дислокации, я успела из очаровательной леди превратиться в танцующее заиндевелое существо, выстукивающее зубами сарабанду. Поэтому появление знакомого средства передвижения вызвало у меня неописуемый восторг. Я кинулась к машине, едва сдерживая победный клич «И-я!».
— Вай, пустите погреться бедную женщину, — сказала я, пулей влетев в недра «Ягуара». — Привет!
— Привет, — одновременно ответили мужчины.
— Костя, а у бессменного Василия выходные бывают?
— Не волнуйся, Танечка, с понедельника по воскресенье будет работать его сменщик. У меня два водителя. А вот ты, по-моему, по совместительству еще и профсоюзным лидером служишь. О правах трудящихся печешься. Как дела? Просвет появился?..
— Почти. Аню похитили те же, кто привез кассету.
— И это все?
— Пока все, но я старалась.
Я, конечно, немного слукавила, если учесть посещение бабы Клавы, но Косте знать об этом ни к чему.
— Не густо. Куда путь держим?
— Хотела бы навестить твоего сына, а потом домой. Моя машина сегодня сломалась.
— А что с ней? — вмешался в разговор Василий, плавно отпуская педаль сцепления.
— Да кто ж его знает. Вроде было все нормально. Потом заправилась, а дальше и пару кварталов не проехала. Пых-тых, и привет семье. Двигатель глохнет.
— А заправлялись где? — не унимался водитель.
— На Побережной.
— А, ну ясно. Тогда, Таня, с авторемонтниками держите ухо востро, чтобы не обобрали. — Он улыбнулся.
— В смысле?
— Просто вам в бак газовый конденсат заправили. А на сильном морозе он замерзает в бензопроводе, вот насос и не прокачивает. Там вечно лажу продают. Сколько с ребятами говорил — все жалуются. Хоть бы кто-нибудь на них комиссию какую-нибудь натравил.
— Наглеж. Куда ни сунься, всюду быт заедает. Спасибо за консультацию. Если бы это не сыграло положительную роль в моем расследовании, я бы на них точно в суд подала. Иск бы за материальный ущерб предъявила. Останови, Василий, где-нибудь. Я хоть апельсинов куплю мальчику.
Василий припарковал машину около разместившегося прямо на тротуаре лотка.
— Грейся, Таня. Я сам.
Костя вышел и вскоре вернулся с пакетом апельсинов и шоколадкой.
— А это тебе, Танюша, подсластить горькую судьбу. Жила себе, не тужила, пока за это дело не взялась.
— Спасибо. Ничего, прорвемся. Бывало и хуже.
Артур лежал в восьмой городской больнице, за мостом через Черный овраг. Нас пропустили к нему без проблем, предложив переодеться в белые халаты.
В лифте Костя попросил меня не особо усердствовать с вопросами.
— Врачи не рекомендуют волновать…
— Конечно, Костя. Это же дружественный визит. Я просто успокоить его хочу.
В одиннадцатой палате на втором этаже мужчины наслаждались крутым боевиком. На экране маленького цветного телевизора, стоящего на окне в окружении банок и мешков, крутые мены безжалостно косили друг друга из разнокалиберных стволов. Пот градом катился с перекошенных рож на экране.
Я подумала, что такая спокойная обстановка, вероятно, очень благотворно влияет на психику мальчика, который находится в этой палате на лечении по поводу нервного срыва. Или же это своеобразная шоковая терапия — самый передовой метод лечения всех болезней в наши дни, в том числе и социальных. Особенно их!
В углу на кровати лицом к стене лежал мальчик. Как правильно я предположила, это и был Артур.
Костя подошел к нему, потрепал его по щеке. Положил апельсины на тумбочку.
— Привет, сын. Это тебе.
— Привет. — Мальчик повернул голову в нашу сторону. — Спасибо.
— Пойдем в холл. Я тебя сейчас кое с кем познакомлю. Тебя это обрадует.
Мальчик поднялся, натянул тапки.
Мы разместились на диване в холле, который по случаю нахождения в нем нескольких корявых пальм в кадках, обернутых бумагой, вероятно, претендовал на звание по меньшей мере зимнего сада.
— Костя, по-моему, Артуру было бы лучше дома. Наняли бы врача. Для вас ведь это не проблема. В такой палате с ума съехать можно.
— Нет, не надо. Мне здесь хорошо.
— Артура же ночью сюда привезли на «Скорой». Я хотел потом поместить его в отдельный бокс или в другую больницу перевести, но он, видишь, против.
— Здесь нормально все, папа. Не переживай.
— Артур, эта очаровательная дама, которая так волнуется за твое здоровье, — лучший детектив Тарасова. Она обязательно найдет Аню. Ее зовут Татьяна Александровна.
— Правда?! — Следы безразличия и отрешенности мигом улетучились с лица мальчика.
Я кивнула. Произнести вслух то, в чем не было никакой уверенности, у меня не хватило духу.
— Можно задать тебе вопрос, Артур? Один всего.
— Конечно.
— Не было ли у Ани знакомых, имеющих красные «Жигули»?
— Да нет. Вроде не было. У нее вообще здесь мало знакомых.
Еще немного поболтав с ним о его учебе, о сопалатниках, обожающих боевики, мы расстались с ним. И, по-моему, он ушел, окрыленный надеждой. Чего нельзя было сказать обо мне.