Присев на корточки перед одним, я схватила того за грудки и рывком подтянула к себе, глядя в его налитые кровью, глаза. Мужчина поморщился от боли и моей грубости, которой вряд ли мог удостоиться от столь хрупкой с виду, особы, которая при этом победила около десятка вполне профессиональных воинов, сама оставшись без единой царапины.
- Кому нужна моя жизнь?! – Поинтересовалась я у мужчины, с прищуром рассматривая угрюмое загорелое лицо обычного наемника лет этак тридцати с хвостиком. Если честно, после небольшой проверки убедилась, что никого из них не знала лично и не могла даже придумать, кому вдруг так масштабно перешла дорогу.
- Твое место в аду, - с силой проговорил воин и вдруг забился-затрясся в диких предсмертных конвульсиях, заставив меня, запоздало чертыхнуться и отстраниться подальше. Я совершенно позабыла о том, что наемников в таких вот случаях снабжали ядом, чтобы не вызнать у них чего запретного. Даже не стала поднимать головы, когда краем глаза заметила такие же конвульсии и у другого раненого, решившего не ждать моего вопроса.
- Ладно, сама разберусь, - пренебрежительно пожала плечами, отбрасывая вынужденного самоубийцу подальше от себя, рывком встала на ноги, и одновременно болезненно ойкнула, когда больная спина прострелила непрошеной болью.
***
Запнувшись обо что-то неожиданно вставшее у меня на пути, и едва не полетев головой вперед, когда от вызванной требованиями собственного желудка, спешки не разбираешь дороги, удачно заметила впереди какой-то довольно высокий камень и упав на колени, уцепилась одной рукой за него, чтобы окончательно не ткнуться в землю носом из-за перевесившей больной головы. Терпеть больше не осталось мочи, а потому, резко склонившись вперед и отняв ладонь от рта, как можно скорее опорожнила остро требующий выхода бунтующий желудок. Даже в пот бросило, и на глазах выступили слезы, настолько мне было плохонько после моих очередных чрезмерных возлияний, казавшихся еще недавно даже необходимыми.
- Нет, пора завязывать с выпивкой, - простонала я охрипшим голосом, ощутив, как многострадальный желудок немного утихомирился, и мне стало несколько лучше. Выпрямившись, и усевшись прямиком на землю, все еще для надежности, держась за камень, свободной рукой стерла непрошеные слезы, тыльной стороной рот, и, хорошенько проморгавшись, подняла взгляд, чтобы хотя бы иметь представление о том, где нахожусь. На дворе давно наступила звездная ночь, но полная крупная луна освещала землю довольно ярко, потому не было особенно темно. Вокруг меня росла невысокая трава, в основном примятая и местами оборванная практически под корень. Странный камень треугольного вида, помогший мне в критической ситуации, легкая взвесь пыли. – Обочина, что ли? - Поморщившись от застарелой боли в отданном в жертву выпивке, желудке, снова оглянулась вокруг, стараясь это делать медленно и без последствий для себя болезной. Да, вроде бы я не ошиблась. Вот только каким образом я сподобилась попасть на обочину дороги? Загадка, причем совершенно не разрешимая. Пришлось сокрушенно и осторожно покачать головой. – Реально, стоит завязывать.
- Ты же красивая девушка, а так портишь себе жизнь, - раздавшийся в ночи голос, неожиданно молодой и мелодичный с откровенно упрекающими нотками, совершенно не порадовал мое больное воображение. Обычно голос, сопровождающий мое бренное существование был довольно низким, тяжелым, осуждающим и по старчески дребезжащим, из-за чего я совершенно не терпела голоса с подобными хриплыми интонациями. Надо же и в моем больном воображении наметились перемены, молча восхитилась я, поднимая голову и морщась.
- Сгинь, - слепо отмахнулась свободной рукой, вторую стараясь не отрывать от камня, чтобы не дай боги, не повело в сторону. Вставать даже не стала пытаться, хорошо ощущая собственное тело и хорошо соображая, что совершенно не контролирую его. Не хватало еще выслушивать от собственного внутреннего сознания всякие непотребства.
- С кем это ты там возишься?! – Довольно высокий мужской голос с легкой хрипотцой, коей я дико не любила, ворвался в мое сознание, заставив прислушаться к собственному взбунтовавшемуся организму. Нет, подобного голоса внутри меня никогда не было, значит, я вроде не разговариваю сама с собой. Надо же, еще не до конца напилась. Это стоило исправить. – Идем назад.
- Погоди, - первый голос все еще выражал сочувственную тревогу и озабоченность, видимо не давая своему товарищу, его забрать с собой. Лучше бы оставили меня в покое, мне и с собой не всегда удается совладать, а тут еще и разные голоса, не дай боги еще и мужчин, коим они принадлежали, увидеть, - ей плохо. Не видишь, что ли?