Кроме того, можно ожидать появления некоторого числа тяжелых орудий артиллерии РГК.
Минометный батальон «В»:
Огневые позиции на территории фабрики южнее Дубровки. Порядка 9 120 мм сверхтяжелых минометов и 9 82 мм тяжелых минометов.
109-й разведотряд:
В составе одной роты, расквартирована в районе КП 330-го сп.
Пулеметный батальон:
На 28 марта в дивизии на снабжении один пульбат. Планировалось использование половины пулеметного батальона на плацдарме.
ГЛАВА I
20 апреля 1942 года
ПМП[1], или же санитарная часть полка, состояла из нескольких врезанных в песчаный речной обрыв на спуске к воде блиндажей. Если точнее использовать терминологию — убежищ. Промерзший до селезенки Володин увидел изнутри два из них — «приемный покой» и жилой, под легкораненых и больных.
В освещаемом керосиновыми лампами блиндаже-перевязочной, с его покрытыми грязными простынями стенами и длинным разделочным столом в центре «служебного» кубрика, вторая половина была чем-то типа ординаторской и кладовки. Разбуженный притащившими Володина в медпункт артиллеристами военврач Борис Михайлович Аграчев[2] снял верхнюю одежду там.
Начальником медицинской службы полка оказался очень интеллигентный темноволосый мужчина лет тридцати с довольно характерным для одного из регионов Ближнего Востока фенотипом и литературно идеальной русской речью. Военврач и дежурная медсестра — бывшая с начальником на подозрительно короткой ноге, субтильная, остроносая девушка по имени Оля, — свое дело знали. С Володина стянули мокрый тельник, измеряя давление, угостили крепким чаем, завернули в покрытое какими-то подозрительными пятнами грязное ватное одеяло и, влив в глотку полную эмалированную кружку сильно разбавленного водой гидролиза, отправили отдыхать «в пересылку».
Пожилой, плохо выбритый красноармеец — санитар из полковой медсанчасти характерного для многих военных медиков скотского отношения к людям не разделял. Размещая Володина в нетопленном блиндаже, он позаботился о нем как положено. Белоснежным бельем и кофе в постель тут, конечно, не пахло, но пару снятых с гвоздей шинелей под сотрясаемого крупной дрожью пациента санитар подстелил и еще две накинул поверх одеяла.
Пока он возился у печурки, Володин сам не заметил, как позволил себе забыться.
Разбудил Дениса близкий взрыв и сыпавшийся на него сверху песок. В блиндаже было тепло. На нарах у подсвеченной угольками буржуйки кто-то похрапывал.
Совсем рядом еще раз грохнуло. Еще раз осыпанный песком Володин подавил истеричный смешок — условия, чтобы обдумать случившуюся ситуацию и свои шансы на дальнейшее выживание, складывались можно сказать идеально.
Он на здоровье не жаловался, но моржевать и в лучшие годы не пробовал. В итоге, до берега даже со спасательным кругом Володин доплыл на одной воле. Как выбрался из воды, он не помнил совсем. В памяти остался только подсвеченный ракетой песок, шуга и льдины по урезу воды, а также изморозь на полосе песка под обрывом, в которую он ткнулся лицом.
Аборигены нашли его сильно потом, когда уже начало светать. За этот период в памяти отложилось, как его тащили по тропинке наверх, в блиндаж, обложенный поленницей поколотых и непоколотых дров, маленькая кургузая пушка в окопе, вкус теплой и вонючей водяры из фляжки, шапки-ушанки, ватники, слишком крупные красные звездочки, шинели без погон, стеганые ватники, треугольники и квадраты на черных и защитного цвета петлицах, ну и покрытая битым льдом река. У него тогда даже сил не нашлось, чтобы удивиться окружающей его мистике, реконструкторам или сумасшествию.
Тогда голова практически не работала. Сейчас, в тепле и под одеялами, с этим все стало гораздо лучше. Можно было сделать вывод, что с ума он сошел очень вряд ли. Верить в шприц с ЛСД в левой булке и уж тем более сумасшествие не хотелось.
Поэтому нужно было срочно вспоминать, что он успел сказать, наметить, что говорить будет и, что еще более важно, что ему говорить ни в коем случае нельзя. Обдумать свою легенду, умными словами говоря. Хотя бы для того, чтобы его не шлепнули, как шпиона, и не бросили в ту же реку, из которой он так удачно выбрался. Она была в паре десятков метров от входа в блиндаж, как никак.