— Мы просто бросим Бахмана здесь? — спросил Харрис.
Такер снял маску и убрал свои гладкие волосы с лица. Его желудок беспокоил его пуще прежнего. Он сказал: «У нас нет шансов забрать его и сдержать одновременно целую армию Баглио». Он рыгнул и почувствовал вкус апельсинового сока, который и составлял весь его завтрак.
— Правда? — начал Харрис.
Такер перебил его, и голос его был напряжённым и горьким: «Бахман был прав — нам нужен был пятый человек».
— Нас зажали, — сказал Ширилло.
Отсюда и дальше частная дорога уже не шла вдоль края ущелья, сворачивая по направлению к широким внутренним склонам горы с открытым пространством по обеим сторонам. Огороженная соснами, она шла прямо к круговой подъездной дорожке перед ослепительно-белым с множеством окон монстроидальным домом Розарио Баглио всего лишь в миле впереди. Только что преодолев подъездную дорожку, черный «мустанг» повернул по направлению к ним.
— Не зажали, — сказал Такер, указывая вперёд и налево, — Это съезд?
Джимми уставился. «Да, выглядит так».
— Давай туда.
Парень повернул резко влево и выехал на грязную дорогу, притормозил, едва избежав столкновения с несколькими небольшими, но прочными соснами, сильно стукнулся, когда переезжал через канавы, появившиеся во время дождей, но всех их, очевидно, это не побеспокоило. Втопив педаль газа в пол, он ухмыльнулся в зеркало заднего вида и сказал: «Это не моя машина».
Неожиданно для себя, Такер засмеялся: «Просто смотри за дорогой».
Джимми смотрел в оба, когда перемахнул большой камень, который был посередине дороги и прибавил скорости.
Ветер свистел в открытом боковом окне, и насекомые стукались о стекло как мелкокалиберные пули.
— Они у нас за спиной, — сказал Харрис. — Только что свернули.
Такер и Харрис вдвоём уставились в заднее окно, в котором из-за тряски были видны смазанные очертания деревьев и подлеска, ежевики и травы, которые хлестали по обоим сторонам, ожидая, когда «мустанг» выскочит в зону видимости. Затем они сильно удивились, когда Ширилло полностью остановил машину на трёх четвертях подъёма на возвышенность. «Что за чёрт?», — спросил Такер.
— Перед нами через дорогу лежит бревно, — ответил Ширилло, — или мы его сдвинем в сторону, или пойдём отсюда пешком.
— Все из машины, — сказал Такер, — Мы его сдвинем. Пит, возьми Томпсон.
Бревно оказалось сосной длиной тридцать футов и столько же дюймов[11] в диаметре, с парой толстых веток, обрубленных накоротко острым топором. Оно выглядело так, как будто было положено здесь для того, чтобы оградить кого-либо от использовния дороги за этой точкой, несмотря на то, что лежало так, как будто было выронено с грузовика, когда лес перевозился на бумажную или мебельную фабрику. Такер сказал им всем взяться за бревно с одного конца, на протяжении трёх футов, через один фут[12] с каждой стороны дерева. Все вместе, приставными шагами в нелепом маленьком танце, они смогли перенести его на расстояние около ярда[13].
— Недостаточно, — сказал Ширилло.
Харрис спросил: «И где «мустанг»?»
— Он не может двигаться так же быстро на таких плохих дорогах, как может наша тяжёлая машина, — сказал Такер. Он перевёл дыхание и сказал: «Ещё раз!»
В этот раз они передвинули барьер на расстояние, которого почти хватало для того, чтобы «додж» просочился, но когда они разогнулись, чтобы восстановить дыхание, и их спины хрустнули с ужасной болью, Харрис сказал: «Я слышу другую машину».
Такер прислушался и тоже услышал, потёр свои изодранные руки, чтобы они перестали гореть: «Возьми Томпсон и будь готов встретить этих джентльменов, Пит».
Харрис улыбнулся, взял пулемёт и поспешил к задней части «доджа», где растянулся посередине пыльной дороги. Он был крупным мужчиной, выше шести футов[14], весил больше двухсот сорока фунтов[15]; когда он лёг, вокруг него поднялось облако пыли. Он поднял чёрный ствол и направил его на место, где должен был появиться «мустанг», когда пройдёт нижний поворот. Большой круглый барабан с патронами, который торчал из пулемёта, чем-то напоминал что-то насекомообразное, что-то, что используется не так, как должно использоваться, гигантского кровопийцу, высасывающего кровь из тела Харриса.
Такер нагнулся и снова обхватил бревно руками, выбрал настолько удобный захват, насколько позволял поразительно гладкий круглый ствол сосны. Из его подмышек по бокам начал течь пот; рубашка его впитала. «Готов?» — спросил он.