— Слушай, а как они все-таки проникли в подвал? Им что, открыли дверь? — спросил он. — У дагестанцев с этим все было строго.
— Не знаем, но у меня было такое впечатление, словно их застали врасплох. А потом, когда мы приехали, она была просто не до конца прикрыта.
Виктор отодрал бумажку с печатью, открыл дверь своими ключами, зажег свет. Первое, что бросилось в глаза Юрию, черный, закопченный потолок. Зайдя, они захлопнули дверь. В обширном помещении помещалось нечто среднее, между кузницей и аптекой. Был довольно большой горн, набор тиглей, все это подогревалось газовой горелкой. И тут же, в углу стояли точные медицинские весы с набором крайне малых гирек. В ряд, на длинном верстаке, стояло несколько тисочков, над ними нависали кожухи вытяжки. Что в этом помещении было самым неприятным, так это несколько белых силуэтов на полу. Кивнув на самый большой, крайний рисунок, Астафьев спросил:
— Это Андрей?
— Да, он лежал здесь. Он был с краю, первым, и в него всадили целую обойму из пистолета. Вообще, похоже, что они опасались чего-то похожего. У их главного, Али, под верстаком был приклеен скотчем автомат, АКМС. Но, воспользоваться он им не успел.
Виктор обошел нарисованный контур, и показал рукой на верстак.
— Вот, видишь, та горелка, про которую я тебе говорил?
В самом деле, рядом с тисочками лежала новенькая, еще в масле, газовая горелка, небольшая, и очень аккуратная. Юрий протянул к ней руку, но взять не успел. Сзади, у входа, щелкнул дверной замок. Они переглянулись, Юрий бросился в сторону, резко увлекая с собой Ольгу, а Виктор наоборот, громадными прыжками рванулся к двери. Она чуть приоткрылась, но, очевидно, увидев в помещении свет, незваный гость тут же решил захлопнуть ее. Василий же, стоявший как раз с другой стороны, резко дернул дверь на себя, и когда, после секундного сопротивления она распахнулась, они увидели на лестнице только ноги убегающего человека.
— Стой! — закричал Зубко. — Стрелять буду!
Он и в самом деле уже выхватил из кобуры пистолет, но, стрелять все же не решился, а рванулся вслед за незнакомцем. Вслед за ним побежал и Василий, Юрий же пристроился вслед за ним. Он был еще в самом низу лестницы, когда услышал сверху выстрелы. Судя по звукам, это была самая настоящая перестрелка. Бежавший впереди него Василий неожиданно упал. Юрий подумал, что в того попали, но в этот момент Николаев, расположившийся на лестнице подвала как в окопе, открыл огонь. За какие-то секунды он выпалил целую обойму, и ему ответили не меньшим количеством выстрелов. После этого Николаев сполз на ступеньку ниже, и, перевернувшись на спину, начал перезаряжать пистолет. Юрий, воспользовавшись этим, приподнялся, и осмотрел поле боя. Первое, что он увидел, это Виктора Зубко, прячущегося за стволом ближнего к ним дерева. Он не стрелял, лицо его было искажено гримасой боли, а пистолет лежал на земле. Левой рукой он зажимал рану в правой руке, чуть повыше локтя. Юрий с облегчением подумал, что это не так страшно. Затем, в глубине двора, метрах в двадцати, Юрий увидел двоих людей в черном. Один явно был ранен, а второй тащил его на себе в сторону арки проходного двора, на ходу продолжая отстреливаться. Даже отсюда было видно, что оба они были явными кавказцами. Решение для Юрия пришло само собой. Он рванулся вперед, подбежал к Виктору, и подхватил его пистолет.
— Патроны тут есть? — спросил он Зубко.
— Три, — сдавленно ответил тот.
Маневр Астафьева не остался незамеченным. Издалека снова зазвучали выстрелы. Сзади, от подвала, на них начал отвечать Василий. Когда Юрий высунулся из-за дерева, он увидел, что раненого теперь к арке тащат уже двое.
— Прикрой! — крикнул он Николаеву, а сам бросился в сторону ближайшего укрытия, древнего «Москвича», навеки вросшего в эту землю. По пути он заметил, что в их сторону стрелял только один, этот, недавно появившийся джигит. Делать это ему было неудобно, на шее висел раненый, и он палил, назад, в сторону милиционеров, практически, не целясь. Тогда Юрий совершил еще один рывок, к другому дереву, по пути выстрелив в сторону противника. Он ни в кого не попал, как раз в этот момент все трое его врагов оказались под аркой, так что Юрий уже смело перебежал поближе, и осторожно выглянул из-за угла арки. В трех метрах от него виднелся зад черного внедорожника, задняя дверь была открыта, и в него как раз грузили раненого. Вслед за ним в салон забрался еще один кавказец. После этого Астафьев выпрыгнул из-за угла, и, вскинув пистолет двумя руками выстрелил в сторону последнего, оставшегося вне машины парня в черном. Он попал точно, Юрий даже видел, как дернулась его голова, и кровь брызнула из разбитого виска. Парень упал. Тут же открылась передняя дверца, появилось лицо человека, он мельком глянул на лежащего на земле, потом повернулся в сторону Астафьева. Тот поймал белое пятно его лица на мушку, и, когда уже был готов нажать на курок, в узком проходе между машиной и стеной арки появилась женская фигура. Тоненькая девушка в небесно-голубом платье шла, весело, помахивая сумочкой. Рука Юрия дрогнула, он опустил пистолет. На секунду они встретились с кавказцем взглядами, затем машина дернулась, и понеслась вперед, быстро скрывшись за поворотом. Одновременно Астафьев услышал за своей спиной топот и тяжелое дыхание нескольких человек. Обернувшись, он увидел Николаева, и еще двух милиционеров в форме, с автоматами.
— Что, ушли? — спросил Василий.
— Да, но одного я подстрелил, — пояснил Юрий. Все трое проследовали к лежащему на земле телу. Мимо, недоуменно оглядываясь на них, прошла девушка. Она задержала взгляд своих голубых глаз на высоком, симпатичном парне с лицом типичного киногероя. На этот имидж играл и небольшой, поперечный шрам на его лице, и пистолет в руке незнакомца. А Юрию почему-то больше всего запомнились редкие веснушки на ее лице, и длинные, распущенные по плечам волосы. Когда девушка прошла, он вытащил обойму, и убедился, что там оставался один единственный патрон. Покачав головой, Юрий, вытащил его, и сунул в карман.
ГЛАВА 5
— Меткий выстрел, — похвалил Шалагин Юрия. При этом он каждую минуту потирал подбородок рукой, что по наблюдениям Юрия, было одой из тех привычек, что приклеившись, уже не отстают от человека на всю жизнь.
— Мог бы подстрелить еще одного, но тут девчонка одна помешала, завернула в арку, — пояснил Юрий. — Как раз на линии огня оказалась.
Василий, обшаривавший карманы убитого, протянул своему начальнику паспорт.
— Ну, и что мы тут имеем? — заинтересовался тот. — Хасанов Алибек Измаилович. Прописан. Город Клим, улица Сорокина тридцать один.
— Знакомый адресок, встречался он уже мне, — заметил Николаев. — И город, и улица. Там этих чеченцев прописано в каждом доме человек по сорок.
В это время к ним подошла Ольга.
— Иван Антонович, — обратилась она к Шалагину. — Там Зубко не хочет ехать в госпиталь, а это ему необходимо. Он и крови много потерял, и рану надо обработать.
— Что это еще за мальчишество! — рассердился подполковник. — Где он?
К Виктору они пришли уже втроем. Лицо Зубко было бледней обычного, на лбу выступила явная испарина.
— Что еще за дела, капитан? — с ходу начал Шалагин. — Что еще за мальчишество?
— Ну, товарищ подполковник, меня же там сейчас положат. А пуля же прошла насквозь, меня перевязали, что мне там сейчас делать?
— Капитан, марш в машину! — рассердился подполковник.
— Меня Верка убьет, если я домой сегодня не приду, — честно признался Виктор. — Она и так разводом грозит. А как узнает, что я в больнице, это же все!
— А если ты придешь с этим пулевым ранением, то она не заметит, так, что ли? — окончательно рассердился Шалагин.
— Я скажу, что царапина. Что это не страшно.
— Не дури, Витя, она же у тебя по образованию медсестра, все сразу поймет, — поддержал подполковника Астафьев.