— Так я могу осмотреть ваши сумки?
— Сделайте одолжение.
Ридли наблюдал за обыском, удобно расположившись в тени. Оуэн чувствовал, что торговец встревожен, но не мог сказать, то ли Ридли опасался очередной неожиданной находки, то ли все-таки припрятал что-то в багаже. В конце концов он не обнаружил ничего подозрительного в седельных сумках.
Ридли явно испытал облегчение.
— Возможно, подброшенная рука — это всего лишь выходка какого-нибудь сумасшедшего.
Оуэн кивнул.
— Пора ехать, если мы хотим достичь Беверли до темноты. Так вы не против, если я присоединюсь к вам?
Ридли бросил взгляд на слуг, праздно слонявшихся возле лошадей. Один молодой, второй постарше, седой, без нескольких зубов. Ни тот ни другой драться не обучены. Ридли перевел взгляд на Оуэна — высокого, широкоплечего, выглядящего достаточно грозным.
— Да, буду рад вашему обществу, капитан Арчер.
Дорога на Беверли вилась по долине, минуя болота, так что путешественников ничто не отвлекало от беседы. Ридли почти не умолкал: все рассказывал о годах дружбы с Краунсом. Оуэн понимал, что Ридли нужно выговориться — так он прощался со своим другом.
— Теперь, передав все дела «Голдбеттера и компании» моему сыну Мэтью, я предвкушал, как стану проводить время с Уиллом.
— Щедрый жест по отношению к сыну — передать все дела.
— Часть дел.
— Почему именно эту часть?
Ридли немного помолчал. Потом наконец едва слышно произнес:
— Почувствовал, что годы берут свое. За это время мне удалось построить великолепный дом, а теперь захотелось пожить в нем в свое удовольствие.
Оуэн поверил ему, но засомневался, что эта причина была единственной.
Бесс тронула Люси за плечо.
— Ты, наверное, еще не ужинала?
Люси выпрямилась и потерла глаза. Закрыв лавку, она сразу засела за конторские книги в надежде закончить подробный реестр трав, кореньев, порошков, продававшихся в ее аптеке, который начала составлять сразу после возвращения от тети Филиппы.
— Я должна была это закончить еще несколько недель назад, Бесс. Если пустить все на самотек, то всегда есть опасность, что чего-то не хватит. От этих записей порой зависит человеческая жизнь.
— А почему Оуэн не составил реестр, пока тебя не было?
Люси вздохнула.
— Он все еще учится, Бесс. С него хватило и того, что он один работал в лавке. Справился хорошо. Мне не на что жаловаться.
Бесс неодобрительно фыркнула.
— Хорошее время он выбрал, чтобы поехать проветриться по поручению архиепископа.
— Не по собственной воле.
— Ладно, все равно. — Бесс пододвинула к Люси кусок черствого хлеба с вырезанной серединой, служивший тарелкой для рагу, затем налила большую кружку эля. — А теперь займись-ка вот этим.
Бесс и себе налила кружечку, после чего присела напротив Люси, желая удостовериться, что подруга поест. Люси рассмеялась и погрузила ложку в рагу.
— Мне показалось, что в аптеке сегодня было непривычно людно, — заметила Бесс, опираясь сильными руками на стол, рукава у нее так и остались закатанными после целого дня, проведенного за уборкой и стряпней.
Люси кивнула.
— Люди используют любой выдуманный предлог, лишь бы зайти спросить об убийстве. Все ведь знают, что Оуэна вызвали во дворец к архиепископу. Мне это даже на руку: Оуэн хотел, чтобы я побольше разузнала о мальчике, который присутствовал при нападении.
— И что ты разузнала?
— Его мать, Кристин де Мелтон, сегодня умерла. А Джаспер де Мелтон исчез.
— Как ты думаешь, почему?
— Я бы сказала, он боится. Убийцы могут прийти и за ним. Вдруг он что-то видел?
— В темноте?
— Если бы ты, Бесс, кого-то убила, разве ты не попыталась бы уничтожить следы?
Бесс вздохнула.
— Бедняга.
Люси помолчала, наслаждаясь стряпней подруги.
— Мне не нравилось расспрашивать людей. Все те годы, что я провела в монастыре, мне постоянно твердили: сплетничать — это грех. Теперь у меня словно камень на душе.
Бесс фыркнула.
— Не понимаю, почему посплетничать — такой большой грех. Как еще узнать человеку, что вокруг творится?
Люси улыбнулась.
— Ну и что, кто-нибудь знает, где сейчас скрывается парнишка? — спросила Бесс.
Люси покачала головой.
— Но тот, кто повстречался мне на дороге, — помнишь, один человек помог мне вытащить повозку, застрявшую в грязи, когда я возвращалась из Фрейторпа, — предложил поискать мальчика в тех местах, где обычно собираются такие сироты.
— Тот самый, из-за которого Оуэн так разошелся? Незнакомец с приятным голосом?
Люси рассмеялась.
— А знаешь, в тот вечер на дороге незнакомец упомянул в разговоре Уилла Краунса. Посоветовал обратить внимание на Краунса во время представления гильдии. У него, по крайней мере, была причина расспрашивать сегодня об убийстве. Должно быть, они с Краунсом были друзьями.
— Так ты его не расспросила обо всем этом?
— По правде говоря, попыталась, но он сказал только: «Боробридж — небольшой городок».
— Так ты говоришь, он чужестранец?
— У него странный акцент — не норманнский, как у французов, но очень на него похож. Почти так же когда-то говорила моя мама.
— Может, он фламандец? Вроде тех ткачей, что поселились здесь под защитой короля?
— Я никогда с ними не говорила, поэтому не знаю.
— Как его зовут?
— Мартин.
Бесс поморщилась.
— Неудачно.
Люси покачала головой.
— Это хорошее имя, Бесс. Не могу же я всю жизнь оплакивать своего ребенка.
Люси и ее первый муж потеряли единственного ребенка, Мартина, во время чумы.
— Оуэну следовало бы подарить тебе ребенка, — сказала Бесс.
— Бог пока нас не благословил, хотя мы очень стараемся.
Бесс пожала плечами.
— Выходит, ты не знаешь, откуда взялся этот Мартин?
— Я не спрашивала.
Бесс не понравилась такая таинственность.
— И ты пригласила его в дом?
— Он зашел в лавку, Бесс, не в дом.
— А тогда на дороге ты сама предложила подвезти его до Йорка?
Люси внимательно взглянула на подругу.
— В чем дело, Бесс? К чему все эти расспросы? Как же все остальные, кто расспрашивал сегодня об Уилле Краунсе?
— Этот самый Мартин когда-то знал Краунса. Он чужак. Вполне возможно, это и есть убийца.
— Чепуха, Бесс. Зачем бы ему рисковать, придя сюда, если бы он был убийцей?
— Мотылек летит на пламя, Люси, дитя мое. Он хотел узнать, что говорят люди о его преступлении.
— Зачем же тогда он предложил поискать Джаспера де Мелтона?
— Не знаю. А он сам как объяснил?
— Сказал, что ему пришлось жить на улице примерно в таком возрасте. — Люси отодвинула в сторону тарелку из хлеба и вместо нее положила перед собой конторскую книгу. — Я занята, Бесс. У меня больше нет времени на болтовню.
Бесс покачала головой.
— Работа сведет тебя в могилу, Люси.
Та подняла на нее глаза и улыбнулась.
— И тебя тоже, Бесс.
— Это точно, — фыркнула хозяйка таверны. — Пожалуй, пойду проверить, как там Том.
Когда миссис Мерчет ушла, Люси поняла, что ей трудно сосредоточиться на работе. Подруга была права, Мартин что-то скрывал. Так почему она ему поверила? Этот вопрос не давал ей покоя, так что работать стало невозможно.
— Наверное, пора спать, — сказала она кошке Мелисенди, дремавшей возле очага перед ночной охотой.
Потом захлопнула конторскую книгу, потушила огонь и подхватила с пола недовольно заворчавшую кошку.
— Без Оуэна в спальне будет холодно, — сообщила Люси своей любимице и решительно понесла наверх вырывавшуюся из рук царицу Иерусалима.[1]
Уже давно стемнело, когда Оуэн и Ридли въехали в каменные ворота поместья Риддлторп. Судя по размерам особняка и тому, как долго они ехали, миновав границу поместья, Ридли сколотил приличное состояние в компании Голдбеттера. Первый этаж особняка был каменный, а верхние — из дерева. В дверях ждала высокая женщина, в сопровождении служанки, державшей фонарь. Другие слуги помогли Оуэну и Ридли спешиться, после чего отвели на конюшню всех четырех лошадей.