Чай после ночи стал откровенно гадким, но девушка выпила его перед тем, как продолжить хлопотать по хозяйству. Она не могла вспомнить, что ей снилось. Кажется, что-то очень важное. Мысли плыли и указывали на недосып.
— Тебе надо спать больше, Рунгельд, — вместо приветствия сказала фея, залетевшая в дом через окно, Ведьме. — Такая бледная. Что тебе снилось?
— Я не знаю, Эйвери. В голове каша. призналась она своей маленькой подруге. — Предчувствие у меня, что сегодня случится что-то важное. Откуда и по поводу — не имею понятия.
— Мне не нравится это, — нахмурилась фея и потрясла своей головой так, что с неё посыпалась пыльца. — Ты же не могла заключить договор с кем-то во сне?
— Могла, — коротко ответила девушка, указав на существо за собой, сливающееся с тенью.
— Ну да, — поддакнула Эйвери. — Только этот не опасный. Ладно, после заката будет видно. Я буду поблизости, зови если что.
Ведьма снова осталась одна и обречённо вздохнула, запрокинув голову назад.
— Умею же я встревать в такие неприятности, что даже фея насторожилась.
Собрав волю в кулак, Рунгерд приготовилась вернуться к повседневным делам. Но для начала нужно было найти поесть. Охотиться она боялась, а удочки ее имела, поэтому питалась ягодами, растущими у подножия горы и около горной реки. Идти туда было откровенно неохота — Ведьма плохо перенесла перемещение. Спасибо Эйвери, если бы она переместилась без неё, состояние было бы гораздо хуже. Рунгерд вышла из дома и пошла к реке, взяв корзинку.
Погода располагала к себе: чистый, морозный воздух когтями царапал лёгкие, солнце не пекло, мокрая трава щекотала. Ведьма любила раннее утро за это. Летняя прохлада всегда желанна, особенно в жарких мирах, хоть и была Рунгерд только двух: в своём и этом. Её мир довольно обычен, и сейчас любое приключение, даже поход и последствие сна, воспринимались с оптимизмом. Мир технологичного будущего в принципе казался девушке слишком искусственным. Механизмы и киборги — это, безусловно, хорошо, но не то, к чему лежит сердце Ведьмы. Её сердце ближе лежало к миру, не отличимого от средневековья, но с магией. Возможность жить в нём очень радовала девушку.
Спустившись к реке, она набрала полную корзину ягод и уже собиралась уходить, но увидела детей, прятавшихся от неё в кустах.
— Что вы тут делаете, дети — обеспокоенно спросила Рунгерд.
— Далеко же от города вы забрались.
Командование взял на себя пухлый мальчик лет десяти, ещё двое мальчиков потупили взгляды, а третий схватился за лидера.
— Мы уже взрослые, чтобы ходить сюда купаться. А что здесь делаешь ты?
— Ягоды собираю, — улыбнулась Ведьма на нахальный тон ребёнка. — Что с вами случилось? Вижу одного раненого бойца.
Раненый покраснел, но позволил говорить пухлому за себя.
— Был сбит с дерева вражескими воздушными силами.
— Знаете, я могу посмотреть, сломано ли у него что-нибудь.
Пухлый созвал военный совет: мальчики встали в круг и стали принимать решение. Спустя пять минут они дали своё согласие на вмешательство «полевой целительницы».
Рунгерд закатала рукава элегантного, но простого платья и подозвала к себе раненого мальчика. На вытянутом бледном лице красовалась глубокая ссадина, в серых глазах застыли невыплаканные слёзы, у левого виска были подпалены волосы. Товарищи не объясняли причин травмам, отвечали абстрактно. Ладони ушиблены, а на коленях образовывались синяки поверх ссадин. Ведьма достала перекись водорода и пластыри для обработки раны из поясной сумки.
— Да, потрепали же тебя, но жить будешь, — объявила девушка, легонько хлопнув мальчика по спине. — Будь здоров!
— С-спасибо, — скромно произнёс он.
— Не за что, помогать людям — это моя работа.
Пухлый взял за руку раненого и дети попрощались с Ведьмой, так и не узнав её.
Когда Рунгерд вернулась домой, изнурённая прогулкой и жутко голодная, до заката оставалось полно времени. Она съела немного ягод жареных на костре и уснула, утомлённая ещё и жаром солнца. Изначально ей хотелось почитать или заняться чем-то полезным, но общая слабость взяла верх.
Проснулась она от сильного стука в дверь, лохматая и заспанная. Спешно встав со шкур и распугав облепивших её духов, девушка открыл дверь. Перед ней стоял смутно знакомый мужчина и странно ухмылялся.