Соглашения достигались не напрямую, а через цепочку самых разных людей, и не подозревавших, что и у кого они покупают. Крупский понял эту опасность. Он заклинал нас в сорок восьмом не вести дела и не устанавливать связей с этой организацией.
– Почему же? Меня это интересует с профессиональной точки зрения, – перебил его Василий. – Ведь если тайна заказа гарантировалась полностью, что же могло не устраивать Крупского?
– Матарезе поставили при этом одно дополнительное условие: Совет Матарезе требовал для себя права санкций. Так мне говорили.
– Я полагаю, речь шла о прерогативе, об исключительном праве убийц по найму. Просто некоторые цели были неосуществимы.
– Но такое требование об одобрении Советом никогда не выдвигалось в прошлом. Крупский не считал, что это связано с невыполнимостью задачи.
– Так что же это было?
– Возможность шантажа в отдаленном будущем.
– Как осуществлялась связь с Советом?
– Я никогда не знал этого. Не знал об этом и Алексей.
– Но кто-то же должен знать? Кто-то устанавливал контакты…
– Если они живы, они не будут говорить с вами. В этом Крупский был прав.
– Он называл их корсиканскими безумцами, призраками. Он сказал, что ответ может быть найден на Корсике.
– Вполне возможно. Ведь именно там это и началось, с появлением того маньяка, Гильома де Матарезе, – согласился старик.
– У вас все еще сохранился авторитет среди партийных лидеров. Не могли бы вы помочь мне? Крупский говорил, что Матарезе должны…
– Нет! – вскричал он. – Оставьте меня в покое! Я уже сказал больше, чем следовало, признался даже в том, на что не имел права. Но только для того, чтобы предостеречь и остановить вас! Матарезе ничего хорошего не могут сделать для России! Забудьте об этом навсегда!
– Вы не поняли меня. Именно я и собираюсь остановить их… Этот Совет. Я дал слово Крупскому, что…
– Но я ничего не слышал об этом! – закричал немощный старец. Он был в панике. – Я буду все отрицать! И то, что мы с вами вели разговор, и то, что вообще встречались. Я вас не знаю…
Ошеломленный и растерянный Василий вернулся домой, намереваясь посвятить ночь раздумьям над загадкой Матарезе и решить, как быть дальше.
Как обычно, он заглянул в почтовый ящик и автоматически двинулся уже было вверх по лестнице, как вдруг осознал, что в ящике что-то есть.
Там оказалась закодированная записка от его агента в ВКР. Содержание вполне безобидное: приглашение на обед к одиннадцати тридцати и подпись – женское имя, – но за ним скрывалась очень важная информация: цифра "II" означала чрезвычайную опасность. Связаться следовало немедленно, его друг будет ждать в им обоим известном месте – пивной недалеко от МГУ.
Там он и оказался. Друзья прошли в глубь зала, и пригласивший Талейникова без проволочек заговорил о деле:
– Думай, как быть, Василий, ты у них в списке. Я не знаю, что это означает, но так было сказано.
– Это из-за того еврея-писателя?
– Да, но дело не в нем. Когда шла эта идиотская пресс-конференция в Нью-Йорке, мы хохотали. У нас назвали твой поступок "сюрприз Талейникова". Даже шеф "Девятки" признался, что он восхищен твоей проделкой. Ты, мол, проучил этих дубинноголовых. А вчера внезапно все переменилось, и то, что ты устроил, вдруг перестало быть шуткой. Теперь это квалифицируется как серьезное вмешательство, даже помеха их тактическим принципам.
– Вчера? – переспросил Талейников.
– Где-то к вечеру, после четырех. Эта сука директриса металась по кабинету, как горилла в течку. Она учуяла групповую травлю, а она обожает это. Она велела всем прибыть к пяти. Мы собрались и услышали нечто невероятное. Это выглядело так, словно ты несешь персональную ответственность за все наши промахи и задержки в течение последних двух лет. И эти маньяки из "Девятки" тоже присутствовали, но их шефа на заседании не было.
– Сколько у меня времени?
– Я думаю, три или четыре дня, но вне страны. Компромат на тебя составляется. Правда, в душе никто из наших ребят не хочет сообщать им что-либо.
– Значит, вчера…
– Что произошло, Василий? Это не вэкаэровцы, тут что-то другое…
Да, это было другое, и Талейников знал, что именно. Как раз вчера он встречался с двумя бывшими партийными лидерами, и те отказались говорить с ним, указав на дверь. И то, о чем спрашивал его приятель, было связано с Матарезе.
– Когда-нибудь я все тебе объясню, – ответил Василий. – Верь мне!
– Конечно, верю. Ты лучший из нас, лучший из всех, кто был среди нас.
– Теперь мне необходимо тридцать шесть или сорок восемь часов. Как ты думаешь, есть у меня это время?
– Думаю, да. Им нужна твоя голова, но они будут очень осторожны. Они постараются зафиксировать каждый твой шаг, а на это нужно время.