В модели симметричной вселенной, которую в начале 60-х годов независимо друг от друга предложили советский ученый Г. Иван и английский астрофизик Ф, Стеннард, при "большом 306 взрыве" космос раскалывается на две половинки: мир и антимир. Направления локального времени и соответственно знаки материи в обоих мирах взаимопротивоположны. В рамках симметричной модели возможны варианты стабилизированного и пульсирующего космоса.
Еще более оригинальную концепцию разработал в 1962 году Т. Голд. По его мнению, когда космос начинает сжиматься, локальное время по всей вселенной меняет знак. Трудности такой модели чисто формальны и связаны с проблемой роста энтропии. Они преодолены в модели английского астрофизика П. Дэвиса (1972 год), в которой за основу взят принцип пульсирующей вселенной, но в соседних циклах направления локальных времен взаимно противоположны. Космос, словно на качелях, принимает то одно, то другое состояние, которые выступают по отношению друг к другу как мир и антимир (точнее, квазиантимир). В таком случае реликтовое фоновое излучение -- это излучение не только от бывшего "взрыва", но и ol предстоящего "мирового пожара", когда огонь сталкивающихся тел будущего антимира выплескивается в начало нового цикла.
Обратимся к идеально-стационарной модели, или модели "вечного возвращения". Она, на мой взгляд, синтезирует основные достоинства моделей Геделя, Наана - Стеннарда, Голда, английских астрофизиков К. Муллиса и П. Дэвиса и преодолевает их недостатки. В ее основу положена идея относительности мира и антимира. Другими словами, между ними нет физической границы, ибо у каждого наблюдателя во вселенной, где бы он ни был, свой антимир, как у каждого жителя Земли есть свой антипод, живущий на противоположном полушарии. Частицы антимира отличаются от обычных частиц не больше, чем, скажем, австралиец от англичанина, хотя первый по отношению ко второму ходит вверх ногами, а частицы антимира движутся относительно обычных вспять во времени, обладают отрицательной энергией и массой и т. д. Другое дело - "посюсторонние", "наши" античастицы, которые представляют собой материализованные зеркальные отражения обычных частиц. Очевидно, если бы наше отражение в колодце "материализовалось", оно было бы перевернутым, но лишь имитировало бы антипода. Американскому физику-теоретику Р. Фейнману удалось в 1948 году соотнести античастицы с "псевдоантиподами", то есть с обычными частицами, движущимися вспять во времени.
Для наглядности можно представить, что направление локального времени меняется по вселенной от точки к точке.
На условном же для каждого наблюдателя "экваторе", называемом в космологии "горизонтом событий", оно как бы перпендикулярно локальному времени этого самого наблюдателя, а в пространстве за "экватором" направлено в обратную сторону. Подобный непрерывный переход от мира к антимиру происходит при гравитационном коллапсе: часы на поверхности сжимающейся звезды сначала замедляют свой ход, останавливаются при достижении критического "радиуса Шварцшильда" или гравитационного "горизонта событий", а после того, как звезда "провалится" из нашего пространства-времени за горизонт, идут вспять. Все это с точки зрения наблюдателя из нашего мира. А вот с точки зрения его коллеги, находящегося на поверхности коллапсирующей звезды, часы продолжают идти нормально, как ни в чем не бывало. Всего насчитывается четыре направления времени, как и в космологии майя и ацтеков. Таким образом, локальное время, а тем более глобальное, - это не нечто внешнее по отношению к событиям, а жестко связанное с ними. И в будущий цикл, будто сквозь ленту Мебиуса, "прорастают" корни и семена времен и событий цикла нынешнего. Другими словами, конец цикла, "схлопывание космоса", органично переходит в его же начало. Пройдет срок, и Эвдем снова скажет своим ученикам: "Все повторится".
Этические выводы из концепции "вечного возвращения" делались самые разнообразные: одни у Пифагора, другие у древневосточных мыслителей (например, немецкий ученый Т. Гункель в книге "Творение и хаос начала и конца", вышедшей в 1898 году, предсказал переход конца мира в его уже бывшее начало на основании древних легенд и столь же древних мифов); в логическую форму эти выводы облекались у Демокрита, в художественную - у Ф. Достоевского; и если немецкий реакционный философ Фридрих Ницше обосновывал идеей "вечного возвращения" свой фатализм и мечтал идти по кругу времени "в мир, обернувшийся назад", то французский революционер Огюст Бланки черпал в "вечном возвращении" силы для устремления вперед.
Схема вечно изменяющегося, но остающегося абсолютно неизменным и словно изваянным в вечности космоса в данный момент глобального времени с точки зрения земного наблюдателя выглядит следующим образом. Поскольку мы можем зафиксировать только те фотоны, которые испущены лишь в данном "полушарии" вселенной, цельзя заглянуть за "экватор" (космологический горизонт) в антимир. Ввиду конечности скорости света С, чем дальше наблюдаемый объект, тем он ближе к точке, где произошел "большой взрыв". Если некоторое время назад расширение сменилось сжатием, локальное время повернуло вспять, то в пределах окружающей нас сферы с радиусом галактики выглядят состоящими из тех же "частиц", что и Земля, а за ее пределами как бы из "античастиц".