Кривин Феликс Давидович
Круги на песке
Жил-был кузнечик от слова кузнец,
Маленький сам, но большой молодец.
Ковал он рассветы, ковал вечера,
Чтоб были не хуже, чем были вчера.
Все думали: время само по себе
Течет и течет, как вода по трубе.
И знал только самый великий мудрец,
Что это — кузнечик от слова кузнец.
Однажды кузнечик сидел при луне
И думал, что вечер удался вполне:
Не слишком морозный, он тихо светлел,
Где окна, как звезды, зажглись на земле.
И звал он, и влек он в бескрайнюю высь,
Где звезды, как окна, на небе зажглись.
И даже кузнечик от счастья притих.
Отличный был вечер, не хуже других.
И тут-то приходит великий мудрец.
«Послушай, кузнечик от слова кузнец,
Я старый, я дряхлый, мне тысяча лет,
Ты скуй мне, кузнечик, последний рассвет».
Кузнечик ответил: «Дождемся утра.
Пока еще рано, еще не пора.
Ведь мы же светаем обычно к утру».
«Да что ты, кузнечик! Я раньше умру…»
Кузнечик заметил как будто в упрек:
«Неужто умрете? В такой вечерок?»
«Умру, потому что приходит конец.
Вот так-то, кузнечик от слова кузнец».
Кузнечик подумал: тут надо помочь.
Хотя до утра еще целая ночь,
Но ждать не приходится, времени нет…
Кузнечик подумал — и начал рассвет.
Рассвет начинался за вечером вслед,
Такого рассвета не видывал свет,
Как будто бы в этом рассвете слились
И утро, и вечер, и целая жизнь.
Вся жизнь старика. И воскликнул мудрец:
«Спасибо, кузнечик от слова кузнец!
Скажу откровенно: за тысячу лет
Я вижу впервые подобный рассвет.
Сейчас я умолкну на тысячу лет.
Но ты перед этим открой мне секрет,
Ответь мне, пожалуйста, не откажись:
Откуда ты знаешь про целую жизнь?
Как жил я на свете, ты видеть не мог.
Ты, может, волшебник? Провидец? Пророк?»
Смутился кузнечик: «Ну что ты, отец!
Я просто кузнечик от слова кузнец».
Я начал сказку так: «Однажды Заяц…»
Потом чуть-чуть помедлил, сомневаясь.
Потом, сомнения преодолев,
Я начал сказку так: «Однажды Лев…»
Потом сравнил я эти два «однажды»,
Сообразил, что так бывает с каждым,
Кто, в чем-то струсив, в чем-то осмелев,
Однажды заяц, а однажды лев.
О это всемогущее «однажды»!
«Однажды» труса делает отважным,
Из робких зайцев делает мужчин.
И это — сказки доблестный зачин!
Однажды в сказке может все случиться.
А кто за остальное поручится?
Ведь даже сказка — в этом весь секрет —
Однажды сказка, а однажды — нет.
На поэта влияет поэт,
На планету влияет планета.
Вы заметили: даже цвет
Подражает другому цвету.
Он бывает светлей и темней,
Принимает оттенки любые…
Если в небо глядит муравей,
То глаза у него голубые.
Два веселых колеса
По дороге длинной мчатся,
И дороги полоса
Не торопится кончаться.
А над ними небеса,
А вокруг — леса и нивы.
Два веселых колеса
Мчатся резво и счастливо.
Два веселых колеса,
Два веселых перестука
Будят нивы и леса,
Разгоняют лень и скуку.
Два веселых колеса
По дороге простучало…
У дороги два конца,
И любой из них — начало.
Один судьбу свою вершит,
Другой — вершится ею.
Тот, кто себе принадлежит,
Собою не владеет.
А тот, кто не принадлежит
Себе и сам не свой,
Тому, конечно, надлежит
Всегда владеть собой.
И эти первый и второй —
Как будто два врага.
На свете жил один король
И жил один слуга.
Слуга, послушная душа,
Пред королем робел,
А тот, себе принадлежа,
Собою не владел.
Он не жалел ни слов, ни сил,
Куражась над слугой.
Слуга покорно все сносил:
Слуга владел собой…
Так я бы начал свой рассказ
И так бы речь держал,
Когда бы в этот трудный час
Себе принадлежал.
Но я не стану отрывать
Читателя от дел.
Смотрите: я уже опять
Собою овладел.
События перекроя
Сюжету вопреки,
Отправим к черту короля
При помощи слуги.
Допустим, так: из сапога
Он вытащил кинжал —
В тот краткий миг, когда слуга
Себе принадлежал.
И сказка кончена. Могла
Быть длинною она,
Но волей краткости была
Она укрощена.
Ушел король во цвете лет,
Слуга — на долгий срок.
Ушел заманчивый сюжет.
Какой для всех урок!
А я остался. Мне решать
Наедине с судьбой:
Себе ли мне принадлежать
Или владеть собой?