Внезапно холодная дрожь пронзила Стивена.
Узнать кто отец... акт доверия.
– Гаджо, – прервал Ласло его мысли, – ты бледен, как привидение.
Стивен прокашлялся.
– Приступим. Что я должен...
Он не закончил фразы так как, повернувшись, увидел поразительную картину: на краю табора стояли его друзья и домашняя прислуга.
Стивен не ожидал, что они придут сюда.
Но он не почувствовал неловкости из-за того, что опять принимает участие в цыганском ритуале и, усмехнувшись, направился к ним, приветствуя Джонатана, Кита и Элджернона.
– Я должен принести извинения, – обратился Стивен к Джонатану.
Джонатан почесал затылок:
– Извинения?
– Ты испытывал ко мне сочувствие, потому что у меня не было детей. И послал ко мне Кита, чтобы заполнить пустоту в моей жизни.
Джонатан сощурил глаза и бросил любящий взгляд на сына.
– Скорее всего, я послал его к тебе, потому что он доставлял массу хлопот.
Стивен благодарно улыбнулся Джонатану за то, что тот не осуждает его за обман.
– Я лгал тебе, хотя по природе я не лгун, и мне особенно неприятно лгать другу.
Джонатан Янгблад шумно выдохнул.
– Лучшего воспитателя для Кита не могло быть, – он хлопнул сына по спине. Кит в это время таращил глаза на красавицу Катриону и не понял, о чем идет речь.
– Я прав, Кит? – потребовал ответа отец.
– Э... да, сэр, что бы вы ни сказали.
Усмехнувшись, Джонатан подтолкнул юношу к Катрионе.
– Ты можешь на нее смотреть, но трогать нельзя. Для благородного джентльмена все женщины – леди.
– Да, сэр, – неуверенно ответил Кит.
Стивен почувствовал облегчение. Он опасался, что Кит обидится или будет ревновать его к Оливеру.
– Боже мой, Уимберлей, как, черт возьми, тебе удавалось держать это в тайне? – спросил Джонатан.
– Да, расскажи, – возбужденно произнес Элджернон, покачиваясь на каблуках. – Ты нас всех очень удивил.
– Когда он родился, мне сразу стало ясно, что у него то же заболевание, что и у моего первого сына Ричарда.
– Дик. Он умер на службе при дворе.
– Да, – Стивен закрыл глаза, и Дик вернулся к нему, словно поток солнечного света. Он вспомнил его золотые волосы, его чистый детский запах, худенькое тельце, огромные глаза, слишком выразительные для мальчика.
– Красивый был мальчик, – добавил Элджернон. – И так похож на Мэг.
– Я не мог позволить, чтобы та же судьба ожидала Оливера. И пусть простит меня бог, когда распространился ошибочный слух, я не стал опровергать его. Только Нэнси Харбут и ее дочь Кристина, да повивальная бабка знали правду. Я отправил Кристину ухаживать за Оливером. Его существование было тайной. Так, по крайней мере, я думал.
– Кто-то узнал о мальчике правду? – Джонатан сдвинул густые брови.
У Элджернона вырвался странный возглас, он стал внимательно изучать носок сапога.
– Об этом узнал король Генрих, – в голосе Стивена зазвучала горечь. – Именно поэтому я вынужден был жениться на Юлиане. Если бы я отказался, Генрих призвал бы Оливера на службу ко двору.
– Представляю, в какое возбуждение пришел наш король, узнав о существовании Оливера. Но как он узнал?
– Я уверен, Нэнси...
– Это не она, – тихо, но твердо сказал Элджернон.
Стивен изумленно уставился на своего соседа.
– Боже мой, Элджернон...
Хэвлок поднял умоляющие глаза на Стивена.
– Извини меня...
– Я знал, что ты любишь поболтать, – гнев охватил Стивена, он изо всей силы хлопнул кулаком одной руки в ладонь другой. – Я знал, что ты стремишься добиться признания двора, но я не думал, что ты станешь использовать больных детей для достижения своей цели.
– Я не желал тебе плохого, Стивен, – с отчаянием произнес Элджернон, голос его дрожал от страха и волнения. – Я не знал о Дике, я, действительно, не знал.
– Как ты узнал об Оливере? – потребовал ответа Стивен.
Элджернон переступал с ноги на ногу. Затем схватил эмалевое украшение, скреплявшее его накидку на плече, и сорвал его.
– Это был художник, который рисовал миниатюры, Николас Хилари. В разговоре художник упомянул, что он рисовал портреты сыновей лорда. Обоих сыновей.
Стивен вспомнил. Рискуя, он заказал заезжему художнику портреты. Они сохранили образы Мэг и Дика. Через несколько лет художник вернулся в Лунакре. Оливер был таким слабым... Стивену не хотелось думать о худшем, но если бы он потерял мальчика, то у него не осталось бы ничего на память о нем.
– Прошлым летом я сделал ему заказ и заплатил за молчание, – Стивен хмуро посмотрел на Элджернона. – Я предполагаю, затем он посетил Хокли-Холл.
– Я также сделал ему заказ, – ответил Элджернон, – и заметил, что он любит крепленое вино. Однажды вечером художник рассказал о мальчике, которого он рисовал. Сказал, что ребенок во время сеансов болтал как сорока. Этого мальчика звали Оливер де Лассе. – Элджернон грустно посмотрел на Стивена. – Твой сын. Да простит меня Бог, я рассказал лорду-хранителю печати.
Джонатан схватил Элджернона за кружевной ворот рубашки и сильно тряхнул его. Граф еле удержался на ногах.
– Ты, конечно, не мог спокойно жить, пока не рассказал об этом. Тебе нужно было немедленно сообщить королю. И затем ты получил приглашение во дворец?
– Нет, – произнес Элджернон, вид у него был жалкий. – Стивен, если бы я знал, что мальчик болен...
– Ты пустой болтун, – взорвался Джонатан, – Я должен проучить тебя, чтобы ты знал, что мужчина должен отвечать за свой поступки.