Гераська холостяковал, хотя был уже в годах, а свою холостую жизнь объяснял тем, что долгое время работал на птицефабрике.
— Бывало, хоть как хочешь вымоешься, три раза в бане пропаришься, а как к девушке подойдешь, она и нос в сторону, куриным пометом пахнет! Одеколона целый флакон на себя вылью, иду на свиданку, как сад в цвету, а девки все равно врассыпную.
Вот с этим-то Глумным и завел дружбу Василий.
Юля, заметив, что мать нахмурилась, подошла к ней, обняла, стала щекотать за ухом:
— Ты чего, мам, такая невеселая?
— Да вот, дети, хочу посоветоваться с вами, — сказала Фрося, — сами видите, какой у вас отец — ни поговорить с ним, не раздуматься. Так что давайте без него решать. Хотите вы переезжать на центральную усадьбу или же нет?
— Я не хочу, — тут же отозвался Гаврош, — мне и тут хорошо.
— А ты, дочунь?
Та не ответила, но Фрося уловила радостный блеск а ее глазах. Правда, Юля тут же и притушила этот блеск.
— Как хочешь ты, мам. А ты, я знаю, не хочешь.
Оксанка лежала на печке, держа в руках книжку, хотя никто так и не знал: умеет она читать или нет.
— А ты чего молчишь, разумница? — крикнула на нее Фрося. — Присоветовала бы матери!
Оксанка лишь засмеялась в ответ, но так горько, будто заплакала.
— Вот и поговорили… — Фрося посмотрела за окно на крутой изгиб реки, вздохнула: — А как соловьи поют! В поселке уж не услышишь!
— Зато там два раза в неделю кино и танцы, — возразила Юля.
— Ну, тебе еще рано по танцам бегать! Невеста без места! — в сердцах прикрикнула на нее Фрося и пошла загонять на ночь корову.
Корова комолая, потому и звать ее Комелюшкой. Когда деревня была еще деревней, в поле выгоняли коров сорок, но и тогда Комелюшка почему-то норовила отстать от стада. Поэтому и теперь она не скучала. Барыней паслась по заливным приречным лугам. Когда же наступала пора дойки, она сама возвращалась домой. Если ее в это время никто не встречал, она принималась жалостливо и тоскливо мычать.
— Комелюшка ты моя, — погладила ее по гладко лоснящейся спине Фрося. — Нагулялась? А молочка много ли принесла?
И заплакала.
Комелюшка уткнулась мордой в плечо хозяйки, тоже затихла.
Так бы они и стояли и плакали обе, если б не пес Лохмач: кинулся в ноги Фросе, заскулил, как кутенок.
Садясь под корову, Фрося крикнула в окно сыну:
— Гаврош, собаку накорми!
— Я ей кость давал!
— Кость — разве еда? Супу налей да хлебца покроши.
— Ладно, только планер пущу.
— Все на свете забыл из-за своих планеров. В летчики все равно не пущу, так и знай.
— Я в летчики и не собираюсь. В конструкторы пойду.
— Ой, батюшки светы, что, стервенок, выдумал. Я тебе покажу конструкторы! Я тебе покажу!
Но Гаврош уже не слышал — умчался на горушку с планером под мышкой.
На улице завечерело, и тихо стало кругом, лишь капал в подвешенную банку березовый сок: плюм, плюм, плюм, и снова с промежутком — плюм.
«А не больно ей, березке-то? — подумала Фрося, моя на крыльце ноги. — Ведь не скажет…»
Соловьев тоже не было слышно. Они на рассвете поют, когда напьются росы с листа. Прочистят горлышко и запоют.
Уже ложась спать, Фрося вспомнила, что не зашла к бабке Анисье.
— Юля, ты к Анисье не наведывалась?
— Я наведывался, — отозвался от телевизора Гаврош, — дров наколол.
— Молодец, сынок. Прости, что я тебя ругала.
Заснула она быстро и ничего во сне не видела, а может, забыла. Прокричал петух во дворе — вот и вставать пора, а ей показалось, она только что легла.
Открыла глаза и сразу же увидела печь. Чело печки как раз смотрело на солнышко, так что и поворачивать ее было незачем — все и так видать. Но Фрося все же не удержалась и покрутила ручку. Печка тихонько заскрипела и поехала влево.
Каждый раз, когда она это проделывала, Фросю охватывало какое-то чудно́е чувство: будто она это вовсе не она, а чумазая Золушка, у которой все еще впереди: и хрустальный башмачок, и сказочный принц. Это ничего, что пока приходится ходить в кирзовых сапогах, да и принц спит на печке пьяный. Пока… Что будет дальше, она не думала, а просто верила, что будет что-то, и от этого сладостно становилось на душе, потому и складывалась песня будто сама собой.
— Это кто мне спать мешает? — донеслось с печки. — Нашла забаву — печку поворачивать. А то как поверну!
— А, явился не запылился. Ты ж уходил перспективную жизнь искать, не нашел? — спросила Фрося.