Над Чукоткой метели и вьюги гудят.
Ни мороз нам, ни ветер не страшен.
Пионерский Дворец для чукотских ребят —
Символ крепнущей дружбы нашей!
Сюда, на съезд, мы принесли ключи —
Чукотским пионерам их вручить.
Как Вечный огонь, в пионерских сердцах
Мы память храним о героях-бойцах.
Девиз пионера, девиз следопыта —
НИКТО НЕ ЗАБЫТ! НИЧТО НЕ ЗАБЫТО!
Чтоб надёжно охранять границы,
Чтоб в строй армейский с полным правом встать,
В отрядах красногалстучной «Зарницы»
Мы познаём науку побеждать.
Бывшие «зарничники»
И в армии — отличники!
Мы дружим со спортом, мы любим его
И с гордостью носим значок ГТО.
Среди вас на комсомольском съезде
«Звёзд» спортивных — целое «созвездие».
И миллионы советских ребят
На вас похожими быть хотят.
Ну, а мы — агитбригада
Пионерского отряда.
Смех учёбе — не помеха,
Недостатки лечим смехом.
Говорит подружкам Таня:
«Я весь год борюсь за знанья!»
Так боролась, так старалась,
Что ещё на год осталась!
Мы в отряде постарались,
До того дозаседались —
Даже вместо «до свиданья»
Говорим: «До заседанья!»
Лом ребята собирали,
Был торжественно он сдан,
А на стройке на соседней
Вдруг исчез подъёмный кран!
Мы — маленькие правнуки
Большого Октября.
За это октябрятами
Назвали нас не зря.
Изменились наши игры —
Стал серьёзным первый класс:
Икс и игрек, икс и игрек
В голове у нас сейчас.
Скоро праздник у ребят —
Беспокойных октябрят:
Всем нам, ленинским внучатам,
Летом — ровно пятьдесят.
Мы, дети Страны Советов,
Заботой Отчизны согреты,
Но живут ещё на планете
Совсем по-иному дети.
Без школы, без крова, без хлеба,
Без солнца, без синего неба...
Мы требуем мира планете
И счастья всем детям на свете.
Но едва во Вьетнаме бои отгремели,
От снарядов воронки остыть не успели,
Как опять на планете расправы:
Стонет Чили от тяжких ран,
И томится в застенках кровавых
Патриот, коммунист Корвалан.
Пусть голос наш слышат за океаном:
«Свободу товарищу Корвалану!»
Крепнет в борьбе солидарность народов.
Единство народов — прочнее металла.
Всем сердцем мы с вами, борцы за свободу!
Свободу узникам капитала!
Любимой страной мы гордимся по праву,
Служить беззаветно ей каждый готов!
Ленинскому комсомолу — СЛАВА!
Народу советскому— СЛАВА!
Ленинской партии — СЛАВА! СЛАВА! СЛАВА!
Коновалов В. Крылатый почтальон
КРЫЛАТЫЙ ПОЧТАЛЬОН
Рассказ
В один из осенних дней, блуждая по лесу, я вспомнил, что давно не был у своего старого приятеля Ибрагима Саферовича. Аул, где он жил, находился неподалёку, и я отправился туда.
Ибрагим Саферович работал в колхозе бригадиром. Недавно он купил себе мотоцикл, чем и не преминул похвалиться.
— Хочешь, прокачу? — спросил Ибрагим Саферович.— И поохотимся заодно.
«Прокатились» мы не более пятнадцати километров. Мотоцикл вдруг «закашлял» и стал. Ибрагим Саферович был ещё неопытный водитель. Он долго копался в машине, но так и не наладил её.
— Придётся заночевать в степи, — сказал он виновато.
Мы скатили мотоцикл с дороги, поставили возле скирды, а сами легли в мягкую солому и долго смотрели на загоравшиеся звёзды. Уснули мы не скоро. А на зорьке над степью раздался звук, напоминающий звук медной трубы. Ибрагим Саферович проснулся первым и торопливо тронул меня за плечо:
— Поднимайся! Тревога!
Интересное зрелище открылось нам. Неподалёку на холме стояли девять тонконогих журавлей. Это они трубили свою утреннюю песню. Вот старый журавль подал три отрывистых сигнала. Как только он закончил третий, его сейчас же поддержал звучный голос молодого журавля: «Ту-уту-у-у...» И так все птицы поочерёдно подхватили песню. Казалось, это был торжественный гимн восходящему солнцу.
Когда последний журавль с высоко поднятой к небу головой пропел «Ту-ут-ту», все птицы наклонили к траве головы, будто поклонились друг другу.
Над степным горизонтом показался золотой диск солнца. Увидев солнце, журавли ещё раз кивнули головами влево, вправо и, распустив крылья, начали удивительный танец. Словно чечётку быстро выбивали в кругу ноги птиц — танцоров. Только старик журавль чуть-чуть прихлопывал крыльями и, приподняв голову, смотрел по сторонам.
Пернатый часовой заметил нас и, видимо, сообщил об этом всему табуну. Вслед за вожаком птицы, взмахивая крыльями, побежали по степи и поднялись в воздух. Но одна из них не смогла подняться: она беспомощно била по земле крылом. Журавли сделали над степью прощальный круг, несколько раз крикнули: «Ух-тух-ух!» — и, выстроившись острым углом, полетели на юг.
Ибрагим Саферович поймал трепетавшую на траве птицу, связал ей крылья и положил в коляску.
— Назовём её Журкой,— сказал он.
Мы не смогли запустить мотоцикл и повели его. Коляска на ухабах резко подскакивала, и Журка начинал биться. На ровной дороге он лежал спокойно и лишь робко посматривал на нас.
К счастью, на дороге появилась пара запряжённых волов, и возница предложил нам:
— Давайте возьму на буксир!
Ибрагим Саферович нехотя привязал верёвкой свою машину к повозке и вздохнул, вытирая шляпой пот...