- Все, - сказал Колька Объедков, - аут! Он после наряда, устал. Позаботимся!
Семена уложили на кровать с должным вниманием и оставили в покое. Когда он через какое-то время пришел в себя, ужас уже пропал, словно и не было его. Было равнодушие постороннего. Семен восстал со своего одра и присоединился к боевым товарищам, коротающим ночь в тесном кругу, и те расступились и дали ему место у стола. Он снова выпил за Новый год, и пил еще много, топя в спиртном свой проигрыш, как он его чувствовал и понимал, и сделался пьянее прежнего, хотя и прежнего было предостаточно. Потом он заметил, как совсем рядом, чуть в стороне только, ему открылась синяя бездна. Не испытывая страха, но лишь любопытство теша, он подошел к ней, к самому краю и заглянул за него, а потом, мягко оттолкнувшись , прыгнул. Не было ни весело, ни лихо, и дух не захватило.
Потом было много таких и других вечеров, неизменно приводивших его к синей бездне. Бездна стала желанной, словно родной дом и единственное убежище.
Но холостые лейтенанты не пропадают просто так. Кто же даст им сгинуть, ведь они – золотой фонд Родины.
На одной из вечеринок он оказался в обществе незнакомых людей, куда его привел человек тоже, в общем, мало знакомый, с которым его в последнее время свело то обстоятельство, что их бездны по какой-то причуде судеб оказались рядом. И там, на той вечеринке он познакомился с той самой девушкой, из Спорттоваров. Удивительно, но она на самом деле существовала. Тот давний кошмар имел реальные источник.
Не слишком понимая, зачем ему это, Семен подобрался и постарался произвести впечатление. И произвел-таки. Более того, движение навстречу было взаимным.
Дальше все оказалось просто.
Через определенное время – нам не известно, какое – она стала его женой. По-настоящему, с кольцами, печатью в паспорте и совместным проживанием под одной крышей.
Жизнь стабилизировалась, жизнь удалась.
Его новый автомобиль был синего цвета.
Однажды он пришел в свое общежитие, в котором оставил за собой место. Что это было с его стороны, причуда или предвидение, не важно, но его койка всегда ждала его. Был вечер, когда он пришел. Он пришел сам. Он закрыл дверь в комнату и, прижавшись к ней спиной, постоял в темноте. Нахлынули воспоминания, до странности яркие, до ошеломления реальные. Он подумал, он понял, что все, что было когда-то, не прервалось, а продолжается прямо сейчас. Движение памяти и времени увлекло его за собой, он сделал шаг, но как-то неловко, сразу за что-то запнулся. Его понесло влево, еще и подтолкнуло что-то, да так, что он облокотился на шкаф. Шкаф стоял, как всегда, слева от входа, и как всегда ждал. Дверцы его, как дверцы люка, подломились вовнутрь, и он, скользнув по стенкам, по одежде, сорвался в знакомый по прошлому разу ход, или лаз, с гладкими и упругими, словно обтянутое шелком тело, стенками. То место, в которое он падал, не было похоже на знакомую ему синюю бездну, скорей на кроличью нору, но откуда кролики в северной стране? Они не водятся здесь в дикой природе.
Обрел себя Семен вновь на своей кровати. В очередной раз осталось загадкой, как он до нее добрался. Сквозь раскрытое окно с улицы доносился бесконечный разговор зеленой сочной листвы с ветром. На подоконнике вяло перекликались, да попросту несли свою обычную чепуху воробьи. Вместе с первыми лучами солнца в комнату вливалась прохлада и несравнимый ни с чем аромат лета, различимый и понятный лишь в молодости. Некоторое время Семен равнодушно и даже отстраненно вбирал в себя все сопутствующие жизненному процессу звуки, запахи, отблески и ощущения. Потом, насладившись игрой солнечных пятен на потолке, взгляд его свободно, играючи, словно перышко, опустился вниз, где и запнулся о брошенные на стул подле кровати шинель и зимнюю шапку. На погонах сверкали звездочки, дробился в мелкую крошку залетевший из окна яркий, словно снег, луч. И тут, узнав и подумав о том, что было и ушло, но, как выяснилось, не ушло навсегда , Семен ужаснулся.