— Да я, собственно, не преследую. Просто, так получилось.
— Что получилось? — спросил Лиходей. Он смотрел на Саню совсем не дружелюбно и при этом пытался разделать висящее на вертеле жаркое, каким-то малопригодным для этой цели ножом.
— За мной пришел Глорх со своими опричниками. И мне пришлось бежать в Лабиринт. На вас я натолкнулся случайно.
— В этой жизни ничего не бывает случайно, юноша, — сказал Чон.
— Значит, не случайно, — не стал спорить Саня. — И коли уж мы встретились, то предлагаю держаться вместе.
— Мы не можем доверять, тебе, — сказал безволосый незнакомец, чья гладкая голова напоминала большой шар на бычьей шее. А низкие надбровные дуги и злые волчьи глаза в купе с ярко выраженными широкими скулами делали его походящим на Франкенштейна. Не каждый слабый на сердце человек смог бы избежать приступа повстречай он такое пугало в темном переулке.
— Ну да! Доверие надо заслужить, — согласился Саня.
— Может, ты нам все же расскажешь, как оказался у «кротов»? — предложил Клешня.
— Что ж расскажу, — согласился Саня. Помедлив он начал свое повествование с того момента, как его обнаружили тауты. Свои дальнейшие приключения описывал весьма подробно и опускал лишь интимные детали. Его слушали не перебивая. Какое-то время молчали уже после того, как он закончил свой рассказ.
— Я не верю тебе, Барсук, — мотнул косматой головой Лихарь. — Ты не мог оказаться так далеко от земли древлян.
— Так вы древляне, значит? — Саня лишь диву даваться. На западе кельты на востоке древляне. Вот же действительно круговорот истории.
— А я, по-вашему, тоже древлянин?
— Да! — послышался короткий ответ Клешни. — Ты Сашка — сын кузнеца Пряхи, по прозвищу Барсук.
— Сын кузнеца, говоришь?.. А я все никак в толк не возьму, откуда мне так хорошо кузнечное дело знакомо.
— То, что с твоей головушкой неладное случилось — то уж каждому заметно, — продолжал занудствовать Лиходей. — И я могу допустить, что ты все начисто забыл. Только объясни мне: где ты языку тех арийшей успел обучиться?
— Без понятия, — ответил Сане. Не объяснять же этому дикарю, что помимо английского языка, он знает физику и прикладную математику.
Разбирается в двигателях внутреннего сгорания и может спаять транзисторный приемник. Дружит с компьютером и даже умеет писать простенькие программы в «Бейсике» Пусть дикари считают его Барсуком. Если так этого им хочется. В конце концов, когда-нибудь отыщется настоящий Барсук и все встанет на свои места.
— Почему ты не уехал с купцом? — спросил Чон.
— ?
— Твой знакомый купец подался на острова таутов… Ты бы мог напроситься вместе с ним.
— Нет, — категорично мотнул головой Саня. — На острова мне дорога заказана: однажды я сказал таутам, что покину их племя, значит должен покинуть.
— Ты всегда был гордецом, Барсук, — не упустил возможности съязвить Лиходей.
— Слово надо держать, — осадил Лиходея Чон и вновь обратился к Сане. — Ты ведь мог получить жетон и выбраться из города.
— Думаю, что мог бы, — неуверенно согласился Саня. — Только я имел не осторожность обнадежить своих плененных друзей. И теперь они ждут от меня помощи.
— И как ты собираешься им помочь?
— Была одна задумка. Но она не нашла поддержки у людей, на которых я рассчитывал.
— Может, поделишься? — предложил Чон.
— Я хотел взять Совет Семи в заложники и обменять всю эту шайку на плененных таутов, — печально улыбнулся Саня. — Глупо, конечно…
— Может и глупо, — задумчиво произнес «Франкенштейн». — А может и не глупо…
— Нам-то, зачем этим напрягаться? — спросил Лиходей. Он уже закончил разделывать крысу и раздал товарищам по куску хорошо прожаренного мяса. Сане, правда, не предложил угощенья. Но молодой человек на него не серчал.
— У нас сейчас с вами другая забота… — произнес Лиходей, вгрызаясь в оставшуюся ему кость.
— А какая у нас забота? — спросил Чон.
— Прорваться через Периметр и убраться как можно быстрей из этих проклятых мест на восток… Разве нет?
— А поквитаться не хочешь? — Чон пристально посмотрел на своего собеседника.
— Вот соберем новую дружину и поквитаемся.
— И вновь прольем реки крови своих соплеменников. Саню последняя фраза Чона привела в недоумение. Он почему-то очень сомневался, что азиат относиться к племени древлян. Разве что многие века назад китайцы, в конце концов, ассимилировали русскую нацию.
— Может, я что-то не понимаю? — насупился Лиходей. Чон ничего не ответил. Он взял семь камушков и разложил их в определенной последовательности возле себя.
— Покажи, в каком здании заседает Совет? — обратился он к Сане. Молодой человек, молча, указал на один из камней, обозначающих высотки. Чон вопросительно посмотрел на «лысого».
— Сюда можно попасть лишь по каналу, — разъяснил тот. Судя по всему, сей облысевший раньше времени человек прекрасно знал Лабиринт. Подземная река была ему хорошо известна. И оставалось лишь гадать, почему «лысый» до сих пор не погиб от рук, обитающих на ее берегах Альбиносов.
— Хотелось бы узнать ваше имя, уважаемый? — обратился Саня к большеголовому диггеру, который не смотря на свою отталкивающую внешность, оказался вполне здравомыслящим человеком.
— Древляне зовут меня Стрига Головастик, — представился тот.
— Сдается мне, что ты, Стрига, очень хорошо знаешь Лабиринт.
— Знаю, — коротко ответил «Франкенштейн», но больше ничего не стал объяснять, давая понять, что не хочет распространяться на эту тему. До Сани уже доходили слухи об обитающей в городе подпольной гильдии контрабандистов. Слухи были настолько мифическими, что большинство здравомыслящих людей просто не верили в существование столь неуловимых Черных Диггеров. О них сочиняли всякие байки, ими пугали детей, но всерьез не воспринимали. И вот Сане довелось убедиться, что слухи имели под собой почву. Перед ним находился один из героев народного эпоса. Причем сей контрабандист являлся древлянином. И по всей вероятности, именно он приложил руку к чудесному высвобождению своих земляков из застенков святой инквизиции. Что и говорить, тайная служба пещерников работала спустя рукава.
Или же Черные Диггеры в своей конспирации преуспели настолько, что могли безнаказанно водить за нос ищеек.
— Ты сможешь поймать мне Альбиноса? — спросил у Стриги Чон.
— Попробую, — как-то неуверенно ответил Головастик.
— Попробуй, — вторил ему Чон. Стрига поднялся. Он уже закончил свой поздний ужин или ранний завтрак, но спать не собирался, а принялся собираться на глубину, заявив, что для поимки мутанта ему нужен помощник. Все посмотрели на Саню. Лиходей смотрел злорадно. Клешня сочувствующе. Головастик вопросительно. А Чон требовательно.
— Я так понимаю, что мне выпала великая честь сопровождать многоуважаемого Стригу?
— Правильно понимаешь, — кивнул Чон.
Глава 14
Головастик привел Саню в некое укромное место, напоминающее подвал небольшого здания. Здесь средь зарослей светящихся корней у Черного Диггера был свой тайник, спрятанный под толстым слоем мха — этакая замаскированная землянка, где хранились припасы и провиант.
— Раздевайся, — приказал Сане Стрига. — Снимай с себя все. Дальше пойдем нагими и без оружия. Саня без разговоров разоблачился, но смотрел на своего спутника недоумевающим взглядом. Головастик пояснил:
— Мутанты прекрасно видят и слышат в темноте. Но, кроме того, у тварей чертовски развит нюх. Чуждые им запахи они определяют за версту. Из пещеры диггеры вышли абсолютно голыми и с пустыми руками, если не считать длинный скойланный конец, который Головастик перекинул через шею. На пути им повстречалась, кладка уже знакомых Сане зеленых яиц.
Стрига разбил одно яйцо и велел своему спутнику покрыть тело, его содержимым. Пришлось тереть себя пахучей слизью с ног до головы. Стрига тоже густо намазал свое рыхлое туловище и несуразную голову этой малоприятной субстанцией. К тому моменту откуда-то из темноты появилось несколько членистоногих тварей.