— Сэр! Вы меня оскорбляете!— Никки задрожал от гнева.— Мы, греки, гордый народ...
— А вы лично слишком горды, чтобы взламывать каюту Бентинк-Джоунса?
— Этой крысы? — Непостоянный .Никки тотчас же просиял: — Да я готов для вас даже избить его до полусмерти!
— После того, как я побеседую с миссис Блейдон, попросите Бентинк-Джоунса прийти сюда, а потом обыщите его каюту. На сей раз вы должны искать фотопленку. Сомневаюсь, что у нас есть на это полномочия, но тут уж ничего не поделаешь. Только не ломайте там ничего, иначе можете попасть в беду. Просто соберите вес пленки и фотографии, какие найдете. Да, еще одно...— Найджел посмотрел на Никки.— Можно связаться с Калимносом по радиотелефону?
— Конечно.
— Тогда попросите об этом капитана. Я хочу, чтобы тамошние власти пошарили вокруг пляжа, который вы рекомендовали миссис Блейдон.
— Пошарили вокруг?.. Но зачем, мистер Стрейнджуэйз? — Выражение смущения и испуга на лице администратора круиза было почти комичным.
— Они должны обыскать маленький залив, его побережье, гавань, и тропинку. Нужно искать улики, Никки, которые оставил убийца.— Никки смотрел на Найджела так, будто тот обладал дьявольским могуществом.— Только сначала разыщите епископа Солуэйского и попросите его подняться сюда.
Никки удалился, почесывая поросший голубоватой щетиной подбородок. Найджел подобрал заявления, написанные Питером Трубоди, Айвором Бентинк-Джоунсом и самим Никки. Вместе с Джереми Стритом и Фейт Трубоди, которые уже предоставили ему информацию, это были люди, имеющие, как знал или подозревал Найджел, мотивы для убийства Ианты Эмброуз.
Питер заявлял, что вчера вечером, начиная с без четверти девять, находился вместе с семьей в переднем салопе. Он оставался там до начала танцев, за исключением пары минут — Питер не мог указать точное время,— когда сестра попросила его принести из ее каюты меховую накидку. Потом он танцевал или разговаривал у бара с миссис Блейдон до половины одиннадцатого.
Айвор Бентинк-Джоунс — его почерк выглядел мелким и неразборчивым в сравнении с размашистыми каракулями Питера — писал, что с конца обеда и до четверти десятого находился в баре на задней палубе. Потом он спустился за чистым носовым платком, так как вытер своим брюки, на которые расплескал какую-то выпивку. «Затем я видел, как администратор круиза входил в каюту миссис Блейдон при обстоятельствах, которые я уже вам изложил, о чем готов заявить под присягой». После этого эпизода Бентинк-Джоунс поднялся на палубу подышать воздухом перед танцами. Потом он находился в переднем салоне.
Заявление Никки было более витиеватым и менее точным. Около без десяти девять он поднялся на шлюпочную палубу посмотреть, все ли готово к лекции. Обязанности потребовали его присутствия и в других частях корабля. В четверть десятого он пришел в каюту миссис Блейдон, нарвался на сопротивление, удалился зализывать раны и приводить себя в порядок и появился в переднем салоне между двадцатью пятью минутами и половиной десятого.
Три заявления выглядели безупречными. Конечно, следует проверить, действительно ли Фейт посылала Питера за накидкой. Информация Бентинк-Джоунса о пролитой на брюки выпивке показалась Найджелу чрезмерным усердием, но в тот момент он не мог намереваться убить Примроуз Челмерс, так как не знал, что она ускользнула с лекции до ее окончания.
Эпизод с Никки и Мелиссой все еще казался странным. Почему, зная, что лекция должна кончиться в половине десятого, она назначила ему свидание на девять пятнадцать — всего за четверть часа до ожидаемого возвращения ее сестры? Что бы ни думать о Мелиссе, она не была шлюхой, быстро справляющейся со своими обязанностями. Может ли быть, что она вообще не назначала этого свидания, что Никки видел ее входящей в каюту и решил попытать счастья? Говоря по совести, поощрений он получил вполне достаточно.
Размышления Найджела прервал приход епископа Солуэйского.
— Не уходите, Никки.— Найджел повернулся к епископу.— Не поможете ли вы мне, сэр? Никки собирается связаться с Калимносом по радиотелефону. Не могли бы вы при этом присутствовать?
Архиепископ выглядел не менее озадаченным просьбой, чем Никки.
— Вы понимаете по-гречески,— продолжал Найджел,— а я просто хочу быть уверенным, что сообщение... э-э... не искажено.
— Боже, благослови душу мою!— Епископ бросил проницательный взгляд на Никки, который стоял с открытым ртом, словно оперный тенор перед исполнением большой патетической арии.— Хорошо. Что за сообщение?
Найджел объяснил ему.