— Как лебеди? — спросила Фейт.
— Что это, в конце концов, за лебеди? — осведомился Питер.
— Я могу вам объяснить,— мечтательно произнесла Клер.— У них под крыльями были муравьи.
— Разумеется, это все объясняет,— сухо заметил Питер.
— Как ни странно, да,— кивнул Найджел.— С самого начала путешествия я был озадачен поведением Ианты. Она лезла из кожи вон при каждом гудке корабля. Она сидела на палубе, как кусок теста, пропитанный горестями. Она дергалась, вздрагивала и вспыхивала. Она устроила сцену на первой лекции Джереми Стрита, устроила сцену в пещере на Патмосе и еще одну, когда я выразил ей сочувствие. Она намеренно производила впечатление психически неуравновешенной. Но если она в действительности пребывала бы в настолько скверном состоянии, врачи никогда бы не выпустили ее из лечебницы. Мелисса говорила мне в тот день на Делосе...
— Как, однако, много Мелисса говорила тебе в тот день на Делосе,— заметила Клер.
— Она говорила, что Ианта, по словам врачей, вполне могла отправиться в круиз и что «худшее уже позади». Но Ианта твердила Мелиссе, что она более не в силах жить и так далее. Поэтому я начал испытывать праздный интерес: какую цель может преследовать эта симуляция? Почему Ианта устраивала публичные сцены, демонстрируя суицидальные тенденции? Но, думаю, я не обратил бы на это особого внимания, если бы по случай, происшедший за несколько месяцев до круиза.
— Наконец-то мы добрались до лебедей,— усмехнулась Фейт.
— Да. Клер и я гуляли возле Серпантина и увидели группу лебедей, ведущих себя очень странно.— Найджел описал сцену во всех подробностях.— Поэтому Клер сделала фривольное и бессердечное предположение, что их терзают муравьи.
— А ты сказал, что у них, должно быть, нервный срыв,— вставила Клер.
— А что сказала ты, любовь моя?
— Не помню, но, безусловно, что-то разумное и убедительное.
— Более разумное, чем ты можешь себе представить. Ты сказала: «В таком случае они явно перебарщивают».