Между тем Сталин, в ком политик брал верх над полководцем, порой сам колебался, какое решение принять. Тогда он вызывал к себе тех, кому доверял, и, выслушав их доводы и предложения, иногда соглашался с ними.
В кремлевскую квартиру он теперь часто приглашал генерала армии Жукова. Последнее время Сталин относился к нему уважительно. Не то, что было раньше, в первые месяцы войны, когда неудачи на фронтах выводили Сталина из себя. И тогда перепадало всем, в том числе и Жукову…
Но после сражения под Москвой, где Жуков проявил необычайный полководческий дар, Сталин уже не питал к нему чувства неприязни: И то, что он приглашал его к себе на квартиру и советовался с ним по очень важным делам, давало основание Жукову так думать.
— Нынешнее лето будет: окончательной проверкой крепости нашего общественного строя и способности армии выдержать напор, — заговорил Сталин, едва они однажды мартовским вечером вошли к нему на квартиру.
Генерал армии не торопился отвечать, ожидая, что Сталин скажет дальше.
— Переломный будет год, — устало говорил Верховный. — Нам придется одним тягаться с разбухшей Германией и ее друзьями по принуждению… Одним…
— Почему? А союзники разве не помогут? — не утерпел Жуков.
— «Харрикейны» вон шлют без запасных частей. И свиную тушенку. Пробовал, хорошая тушенка?
— Ничего, есть можно, — улыбнулся Жуков. — Особенно в полевых условиях. Мороз дерет, хлеб мерзлый… Горячая пища не вовремя доставляется. А тушенка всегда в запасе, поддел банку штыком и — готовый обед…
— Пусть везут, но только не обманывают, — перебил Сталин и поморщился. — Они хотят отвоеваться нашей кровью. Русской кровью.
Сделав паузу, он заговорил о втором фронте, посетовал, что союзники не скоро раскачаются. Сталин усомнился, что англичане и американцы смогут в сорок втором году высадить армии вторжения в Европе; скорей всего, они предпримут боевые действия в других районах, где война будет сулить им выгоду.
— На чужом горбу хотят в рай въехать, — вставил Жуков.
— На это они ловкачи. Загребать жар чужими руками, — проговорил Сталин.
— Но, а как же быть с заверениями Черчилля и Рузвельта? Ведь они обещали второй фронт в Европе открыть в сорок втором году? — спросил Жуков.
— Им веры нет, — махнул рукой Сталин и тут же заметил, что он надеется лишь на то, что Рузвельт, этот умный и дальновидный президент, примет все меры к тому, чтобы оказать нам более существенную материально–техническую помощь, чем она поступала от них до сих пор.
— Помогать они будут, даже если просить не станем. Никуда не денутся, — добавил Сталин.
— Вы так думаете? — поднял брови Жуков.
— Конечно, сама жизнь диктует им эту необходимость, — сказал Сталин. — Большевизм они не принимают, поперек горла им стоим. Но и сильную Германию не потерпят, в противном случае она, как удав, проглотит их.
Неслышно, в меховых тапочках, вошла пожилая женщина. Выждав удобную паузу, она спросила, можно ли подавать на стол.
Иосиф Виссарионович кивнул, и она поспешила на кухню.
Потом, когда стол был накрыт, Сталин сам откупорил бутылку сухого вина. Выпили молча, сразу налили по второй, но Жуков не захотел больше пить. Он не любил решать дела, если голова была затуманена. Особенно здесь, у Верховного главнокомандующего, когда каждое слово и каждый жест имели значение.
В иной раз Сталин, предлагая выпить, обиделся бы за отказ, но сегодня он вовсе не настаивал. Немного перегодя, он заговорил о том, что думал и что заботило его. Убежденно, будто это происходило въявь, Сталин говорил о том, что немцы в 1942 году будут в состоянии вести крупные операции одновременно на двух стратегических направлениях, а именно на московском и на юге страны. Скорее всего они предполагают захватить Москву, выйти широким фронтом на Волгу и, разгромив наши силы на юге, захватить Кавказ и вырваться на иранскую границу, имея в виду в дальнейшем двойным ударом овладеть Ближним и Средним Востоком, и в первую очередь богатейшими нефтяными районами.
Слушал Жуков молча, казалось, соглашался с прогнозами Сталина. Но когда Верховный главнокомандующий кончил говорить и спросил его мнение, Жуков ответил, что немцы скорее всего нанесут главный удар на юге нашей страны, на московском же направлении они будут вести вспомогательные действия. Что касается Северо—Западного и Северного направлений — там немцы, не имея сил, займут жесткую оборону.
— Но почему на московском направлении ограничатся вспомогательным ударом? Кто вам открыл их карты? — перебив, спросил Сталин.