— Но я же буду уставать! Как тогда тренироваться⁈
— Не волнуйся. Наши тренировки не потребуют от тебя двигаться. Просто будет очень больно и неприятно. Сможешь отдыхать, если привыкнешь.
— Акира… — излучающие свет глаза хафу задумчиво прищурились, — Я тебе когда-нибудь говорила, что люблю тебя и боюсь… в равных пропорциях?
— Пока что нет.
— Я вообще-то хотела забеременеть сразу по приезду, — продолжила развивать мысль Хиракава, — Мы даже о чем-то таком договаривались…
— Обстоятельства изменились.
— И ты даже мысли не допускаешь, что я могу вас подвести? Что не справлюсь? Сбегу? — Асуми внезапно стала очень серьезной, — … или почувствую вкус другой жизни, на сцене? И уйду туда?
— Я не сомневаюсь в тебе, — с самым серьезным лицом, я положил девушке руку на плечо, хоть для этого и пришлось немного нагнуться, — потому что мы еще даже не знаем, на что ты способна, если за тебя взяться всерьез. Ты настолько крута, что пока справлялась чисто на силе воли. Но скоро мы выясним больше. Вместе.
Хм, почему-то она побледнела.
И губы задрожали.
У нас же вроде не холодно?
Впрочем, эмоции не помешают моим планам. Получив вдоволь времени в свое время на изучение организма Ганса Аффаузи, я разработал несколько методик утилизации тех самых паразитных потерь, которые производит каждый талантливый «надевший черное» с разожженным источником. Батарейке я просто замкнул контуры, превратив его тело в натуральную батарейку с вечно растущим резервом клеток, а вот нашу «яркоглазую» планировал улучшить по-другому…
— Ты что со мной сделал⁈ — кряхтела по старушечьи Хиракава за ужином, то и дело извиваясь на месте, — Как будто… как будто на мне свитер надет! Колючий! Дышать тяжело… и жарко…
— Привыкнешь, — невозмутимо ответил я, — Довольно быстро, думаю. Это очень полезная техника.
— Да я варюсь в собственной коже!
— Выживешь.
Действительно выжила, правда, заночевав под холодным душем, чему была вовсе не рада. Зато следующий день, проведенный у хореографа, прошел у Асуми быстро и продуктивно, а домой она вернулась, по-прежнему полная сил, которые пришлось расходовать тяжелой тренировкой. Зато спала Хиракава как убитая. Целых четыре часа. Потом ей пришлось вставать на пробежку и принимать долгий холодный душ.
Я был удовлетворен. Всё развивалось так, как должно было.
Отсутствие школьных занятий продолжало благотворно сказываться на нас с Маной. Полностью владея теперь своим временем, я успевал гораздо больше, чем раньше, а супруга, закончив свою подготовку к университету, могла теперь уделять время нашим делам и своим хобби. Последнее, в виде потенциальной будущей группы, выглядело как занятия с приходящим Хидэо, все больше привыкающем к обществу других людей, и с Хиракавой, которая проводила теперь в студии чуть ли не все время, пока была дома.
Идиллия продлилась около недели, за время которой мы пару раз удостоились чести встречать дома гостя, которому для посещения дома Кирью было достаточно перейти дорогу. Хиро Конго живо интересовался делами у Асуми с Маной, а заодно пытался разобраться, зачем вообще я вляпался во всю эту историю с «надевшими черное».
— Ты говоришь умные, но опасные вещи, внук, — хмурился он, — говоришь с экрана телевизора. Беспокойные вещи. Зачем? Боишься, что на твой век не хватит бойцов?
— Мне уже не нужны поединки, дед, — качнул я головой, тут же дополняя, пока глаза родственника расширяются в удивлении, — это секрет. Я занялся обелением бойцов потому, что сам принадлежу к «надевшим черное». Жить презираемым и выкинутым из общества не желаю, у меня совершенно другие планы.
— Для этих планов тебе надо… — серьезно кивнул бывший оябун, — Я понимаю. Но это рискованно, внук. Очень.
— Меньше, чем ты думаешь, оджи-сан. У меня есть покровители в этом деле. Серьезные.
— Хм… и кому такому серьезному нужно защищать драчунов и бродяг? — вслух задумался Конго, — Впрочем, не говори. Дам лишь один совет — не рассматривай Горо как союзника. Не надо.
— Я уже понял это, — с благодарностью кивнул я родственнику, — У нашего общего предка свой Путь. Он рассматривает остальных либо как помощников, либо как помехи.
— Именно так и есть, — горько вздохнул старый якудза, — Глупый заносчивый старик.
А затем он, этот человек, неожиданно распростерся передо мной в низком поклоне.
— Внук, — глухо произнес Конго в пол, — Я чувствую, что рано или поздно кто-то из вас бросит вызов другому. Я прошу тебя… если сила будет на твоей стороне, сохрани жизнь Горо Кирью. Сохрани жизнь моего отца, этого глупого заносчивого старика!