Это тоже есть в плане.
Теперь наступает черед «пустого» состояния. Невидимости, которая позволит мне, спокойно избегая глаз смертных, добраться до соседнего с моргом здания, обычного жилого дома. Там, никем не видимый, я зайду в квартиру на первом этаже. Дверь будет открытой.
«Вера» — один иероглиф на простом квадратике белой бумаги, прикрепленному к холодильнику. Да, оджи-сан, спасибо, что веришь. Старый циничный бандит, но отличный родственник. С очень широкими связями.
В холодильнике меня ждали продукты, наиболее подходящие для кроветворения, а еще система, предназначенная для полевого переливания крови… вместе с пакетами, заполненными нужной субстанцией. Моей, разумеется. Я предполагал вариант, в котором моё очень внезапно убитое тело попытаются увезти куда-либо в другое место, но японцы — рабы установленных процедур. Они не менее предсказуемы, чем кистомеи.
— Батарейка! — негромко зову я, усевшись на пол возле холодильника, с воткнутыми в вены иглами. На мой зов откликаются. Открывается дверка встроенного в стену одежного шкафа, и оттуда выходит Нори Сибуяма, он же, в прошлом, Ганс Аффаузи.
— Садись передо мной, — приказываю я.
Первый этап восстановления потребует весь запас энергии моего ходячего аккумулятора. Её бы ушло на порядок меньше, будь у меня время, но его нет, приходится всё делать в спешке, проявляя небрежность везде, где она может быть допущена. Тем не менее, я приступаю к еде только после того, как все емкости с кровью опустошены, а сам «Сибуяма» посажен в медитацию, восстанавливая собственную Ки. Дрон, на которого я не обращаю внимание уже почти профессионально, неподвижно висит за окном, наблюдая за моими манипуляциями.
Через час и двадцать две минуты я полностью здоров и готов действовать. В желудке слегка тяжело от излишка еще не успевшей усвоиться пищи, но в остальном всё отлично. В одежном шкафу меня дожидается нижнее белье, костюм, пистолет, и тубус с катаной. Смысл последней не особо прослеживается, но ему и не обязательно существовать в принципе. Меч — это вещь, его можно выкинуть в любой момент.
Остается последнее.
Сосредотачиваюсь, сплетая воистину сложное, многосоставное заклинание. «Облик праха» — иллюзия, создаваемая не энергией, но материей. Глупость, созданная кем-то из слабаков, не знавших о существовании морали, но настолько интересная, что я запомнил эту магию в свое время… Теперь она пригодится.
Кладу руку на лоб Нори, приказывая его источнику начать бесконтрольную выработку Ки. Это путь в один конец, источник, сходя с ума, пережигает тело, отправляя душу на перерождение, но перед этим успевает выработать внушающий уважение массив энергии, большую часть которой я с огромным напряжением пускаю на заклинание.
Выглядит это отвратительно, с точки зрения обычного человека. Пепел от сгорающего заживо подростка вздымается в воздух, устремляясь ко мне, формируя на моем теле образ другого человека, фальшивку. Высокий, но недостаточно плотный, лишь набирающий вес сумоист, с широкими щеками, заплывшими глазами, вывернутыми губами. Многообещающий новичок, из тех, кто очень зрелищно проигрывает, будучи выброшенным за круг из веревки более опытными бойцами. Некто, совершенно не похожий на Акиру Кирью.
Магия позволит мне почти сутки ходить в чужом облике, а заодно, попутно, уничтожит большую часть тела покойного Ганса Аффаузи, чья жизнь после жизни принесла куда больше пользы и смысла, чем этот человек мог бы добиться сам. Не то чтобы я высокомерен, но я видел роль Старых семей. Даже Горо Кирью делал для мира больше, чем эти надутые отбросы.
Дальше… жизнь делает неожиданный поворот, из тех, что она очень любит. Мне не суждено носить облик сумоиста целые сутки, потому что прямо за дверью квартиры, которую я собирался покинуть, стоит «серый» человек.
— Кирью-сан, — говорит он негромко, кланяясь, — Я вынужден попросить вас изменить планы и отправиться со мной. Прямо сейчас.
— Это важно? — сделав паузу, демонстрирующую определенный уровень удивления (которого я не испытываю ни грамма) спрашиваю я.