Доктор Ихлас, узнав его, остался недоволен. Мукарама, все еще не узнавая джигита, лишь задумалась над его фамилией, а Нурум, узнав обоих, растерялся. Но решительный и прямой по природе, он быстро оправился:
— Ихлас-ага, простите, мне некогда было прийти к вам домой и передать салем. Руки, что до сих пор держали лишь невинную домбру, никак не могут привыкнуть к оружию, а вольная голова, которой иногда и степь казалась тесной, никак не освоится с тесной, унылой казармой. Да тут еще и железный порядок не дает нам опомниться, — сказал он, скрывая, что не пришел в дом к нему из-за личной вражды.
— М-да, — еще более нахмурился доктор.
«Этот долговязый, видать, знаком с доктором. Ишь, времени, говорит, не было, чтоб зайти, — подумал есаул. — А может быть, они родственники?!»— и пригляделся внимательней.
— Не задерживай, Жунусов, раздевайся! А то еще многим надо пройти комиссию, — на всякий случай напомнил есаул, но на этот раз повелительные нотки исчезли в его голосе. Приказание его прозвучало как просьба. Чем черт не шутит, Нурум мог оказаться родственником «большого» доктора.
Нурум знал, что Ихлас работает в городе врачом, но не мог предположить, что встретится с ним при таких обстоятельствах. Особенно неловко было оттого, что Нурыш, сброшенный им с коня, остался с тяжелым увечьем. Собственно, из-за него ведь Нурум и скрылся из аула и решил вступить в войско. Конечно, есть и другие причины, погнавшие горячего джигита в шумный, тревожный город. Но все же главной причиной был Нурыш. «Этот, наверное, будет мстить за своего брата. Первым делом не даст вступить в войско. Ну и ладно, меня туда особенно и не тянет. Подумаешь… Найду куда податься. Лишь бы не затеял судиться со мной. Эх, жаль, не повидался я с Мамбетом. А то бы ушел с ним, помотался бы по степи, насмотрелся всякого бы», — думал Нурум, глядя на хмурого Ихласа.
То, что сын ненавистного Жунуса назвал доктора почтительно «ага» и извинился, что не смог зайти, казалось, немного смягчило Ихласа. Он не знал истинной причины увечья Нурыша, потому что тот тщательно скрывал случай в степи, стыдно было признаться, что пеший Нурум стянул его с коня; а кроме того, Нурыш побоялся отца. Узнай, что сын Жунуса сбросил его сына с коня и сломал ему руку, Шугул первым долгом жестоко наказал бы Нурыша. Обо всем этом Нурум не догадывался, не знал ничего и Ихлас. Узнав тогда о несчастье с братом, доктор выпросил черную машину Жанши, поехал в аул, вправил руку «упавшего с коня» Нурыша и успокоил напуганных родных.
— Когда приехал из аула? — спросил Ихлас.
— Вчера вечером, — солгал Нурум.
Доктор не стал его долго осматривать, избегал лишних расспросов. Он не сомневался, что этот долговязый, так же как и богатырского сложения Жолмукан, вполне пригоден для службы в войске велаята. Его тревожило лишь одно сомнение: «Для чего смутьян Жунус, подстрекавший народ к бунту против волостного правителя, отправил своего сына добровольно в дружину Жанши? Или и здесь у него какой-то коварный расчет?»
Доктор молча записал имя, фамилию, рост, внешние данные Нурума и как бы между прочим спросил:
— Сколько человек из вашего аула попало в список?
Голос доктора прозвучал мягко, вкрадчиво; Ихлас хотел выведать, как же Нурум прибыл сюда и вступил в дружину. Мягкий тон доктора успокоил Нурума, внимательно следившего за каждым движением Ихласа.
— А я не по списку прибыл сюда, Ихлас-ага! — самодовольно сказал джигит.
— По собственному желанию, значит!..
— Да! Неволить Нурума или взять его за жабры, точно рыбешку, пока еще никто не осмеливался!
— О! Силен, значит! На праведный путь встал!..
Нурум задумался. Он уловил явную насмешку в словах доктора, но, осознав, что и сам говорит излишне хвастливо, Нурум решил не оскорбляться.
— Ихлас-ага, ведомо одному аллаху, что нас ждет впереди. Услышав, что все джигиты седлают боевых коней, я не смог усидеть дома. Там, где собирается народ, ваш братишка не может стоять в стороне.
— Да, но это не сборище для веселья. Ты, наверное, слышал, что здесь учат железной дисциплине и военному искусству?
— Разумеется, Ихлас-ага.
— Вам, если хочешь знать, придется за нашу жизнь, за наших детей подставлять себя под град пуль.