— Прапорщик — хороший друг нашего Хакима, — подал голос Нурум. — Зовут его Сальмен. Сейчас он придет сюда, с ним можно обо всем потолковать.
— Сальмен, говоришь?! Сальмен Аманбаев, который в Теке учился?! — встрепенулся Батырбек.
— Да, Сальмен Аманбаев. Вместе с Хакимом учился.
— Так я его хорошо знаю!..
— В его искренности нельзя сомневаться, — ревниво сказал Нурум.
— Ойбай-ау, это превосходный джигит. Друг наш! — радостно поддержал его Батырбек.
Батырбек был единственным сыном пастуха Альжана.
Почти всю жизнь Альжан пас скот богатых казахов возле Борбастау. Батырбек окончил русско-казахскую школу, с детства был близок к Мендигерею, Сахипкерею, Абдрахману и к другим образованным людям прибрежья Яика. Летом он помог отряду Абдрахмана захватить обоз с оружием. Недавно его избрали председателем комитета дружинников. Джигиты полюбили его, называли «Наш Батырбек». Был он худ, бледен, из-под гимнастерки выдавались хрупкие плечи, но горяч, порывист, горой стоял за юношей-казахов и не жалел сил ради их хорошего будущего.
Когда руководство дружиной перешло к властному Мам-бету, Батырбек обрадовался. Мамбет казался ему казахским сказочным батыром, прирожденным полководцем, способным без страха ринуться на врага и обратить его в бегство. Перечить решениям героя Батырбек считал непозволительной шалостью, детским баловством.
Большую комнату, в которой могли бы свободно разместиться за дастарханом тридцать-сорок аульчан, сейчас заполнили люди в военной форме и при оружии. Одни выходили, другие заходили. До прихода Азмуратова Мамбет перекинулся несколькими словами со своими товарищами и разлегся на коврике, подложив под руку подушку. Могучая его фигура заняла весь простенок между окнами. В правом углу, ближе к печке, сидел на корточках Батырбек; как только улегся Мамбет, он тоже сел, скрестив ноги. Ораков о чем-то рассказывал Нуруму. Жоламанов задумчиво прислонился к стене возле двери.
В доме имелись две двери, обе выходили в небольшие сенцы. Незнакомый быт казахского аула, встреча со старым знакомым Сальменом привели Мукараму в восторг. С утра она обошла несколько домов, узнавая, нет ли больных среди дружинников. Девушке не терпелось поговорить обо всем с Сальменом, но она не знала, где он остановился.
— Певец-ага, — позвала она Нурума, входя в дом. Щеки ее пылали румянцем от холода и возбуждения. — Что-то нет Сальмена. Обещал, а не идет. Проводите меня к нему, хочу узнать уральские новости.
Нурум встал, приподнял голову и Мамбет.
— Сальмен должен прийти, мы его тоже ждем, — ответил Нурум с улыбкой.
Мамбет недовольно сдвинул брови. Девушка ему не понравилась. «Прошлый раз в городе вклинилась в разговор дочь Гаруна-тюре, здесь околачивается среди нас какая-то татарка. Неужели без этой красавицы не решатся мужские дела?»— раздраженно подумал он.
— Брат Нурума, оказывается, жених нашей девушки-доктора, — объяснил Орак. — Вполне возможно, вам, Маке, еще придется стать главным сватом.
— Брат — ученый джигит? — пробасил Мамбет.
— Образованный. Сейчас здесь товарищ Хакима Жунусова по учебе, один из руководителей уильских офицеров.
Открылась дверь, и вошел Азмуратов. Все уставились на него. Был он среднего роста, строен, худощав, серолиц, нос небольшой, крючковатый, глаза глядят в упор, по виду за тридцать, в новой совершенно шинели, с блестевшими золотом погонами. Вслед за ним вошел юный джигит и остановился у порога. Минуты две стояла настороженная тишина.
Азмуратов обвел острыми глазами сидящих командиров, недоуменно скользнул по фигуре девушки. Он не поздоровался.
— Проходите, — сказал Орак, кивком указывая на передний угол.
— Мне и здесь неплохо, — кичливо ответил Азмуратов.
Воцарилась неловкая тишина.
— Садись! — грубо бросил Мамбет.
— Я пришел не сидеть, а говорить с начальником дружинников. Кто из вас командир? — невозмутимо спросил офицер.
— Я, — стараясь смягчить голос, отозвался Мамбет.
Азмуратов недоверчиво посмотрел на огромного человека, разлегшегося на ковре, заметил его изуродованное ухо. «Как отметина у верблюда», — подумал офицер и неожиданно спросил по-русски:
— Какое училище вы окончили? Ваше звание?
— Окончил Мергеновский кадетский корпус с отличием. Офицер действующей дружины, — ответил Мамбет тоже по-русски.
— Такого кадетского корпуса не было.