— А за безопасником Серченко, за курку-лем-то этим.
— Ты уверен? — Сергей неподдельно удивился.
Кеша состроил оскорбительную мину, даже сплюнул на пол.
— Ты с кем работаешь? За кого меня принимаешь? Да я за Яшей, который после того, как банк закрылся, сел на хвост Сер-ченке, до дома безопасника шел.
— Вот это молодец, Кеша, так молодец!
— Ну, а там Серченко — к себе домой, Тундра — к себе. Вот тут меня малость мандраж взял. Яша, падла, свои черные очки снимает и окрестности озирает. Он же за километр все чует. А я стою в надежном месте, секу и думаю: «Крючок, кого ты хочешь вычислить?» Проехал за ним до самого его заныра.
Кострецов протянул Черчу руку.
— Большое спасибо, Кеша. Истинным оперативником ты себя показал.
Черч ответил крепким рукопожатием.
— Да ладно тебе, Серега. Свои люди.
— Я теперь обязан тебя пивом пожизненно поить.
Кеша, вдруг сделавшись серьезным, сказал:
— Ничего ты мне не должен, Сергей. Просто я тебе помогаю, потому что знаю: за тобой, как за каменной стеной. Если б не ты, давно бы я на нарах сгнил.
Он встал и пошел из квартиры не оборачиваясь.
Черч сказал это от всего сердца. Несясь к Кострецову, он мечтал о густом наваре, который поимеет за провернутое дело. Но во время разговора с опером его настроение изменилось. Может, зацепило Кешину душу собственное упоминание об отце. Отец Иннокентия, которого теперь все знали как беззубого Черча, был боевым офицером.
Кострецов проснулся наутро в бодром настроении. Легендарного Тундру ему поднесли на блюдечке. Теперь Яшу можно и нужно было брать, несмотря на все его стукаческие заслуги. Арест был необходим для поддержания репутации Кострецова и его ОВД, раз гуоповцы утерли им носы. С захватом Тундры расследование по банде Маврика и всем предшествующим преступлениям понеслось бы на всех парах. Но чтобы прижать на следствии такого ужа, как Яша, оперу недоставало свидетеля, который даст показания на Тундру как на организатора убийства Молота.
Капитан понимал, что майор Осиповский по каким-то ведомым одному ему причинам будет всячески прикрывать своего Яшу. Так что требовалось серьезно подстраховаться. Лучшим свидетелем против Яши был бы Ашот, которого Кострецов и решил дожать.
После завтрака капитан зашагал на Сретенку. Там зашел в закусочную Ашота. Хозяина на его любимом и хорошо простреливаемом месте за стойкой бара не оказалось.
Кострецов обратился к буфетчице:
— Ашоту надо пару слов сказать. Я Серега Ворон.
Девица, видимо проинструктированная Ашотом, внимательно оглядела опера. Подумала и сказала:
— Обожди минуточку.
Она отправилась в подсобку. Там теперь был офис-бункер Ашота. За наглухо задраенной дверью он сидел в подсобке, звоня по телефону по срочным делам.
— Серега Ворон? — переспросил он буфетчицу из-за двери. — Какой еше черный ворон?
— Не черный, — сказала та, — он кудрявый, голубоглазый.
— A-а, помню. Зови.
Он открыл Кострепову, пропустил внутрь, снова загромыхал засовами.
— Оборону держу, дорогой. Сплошные наезды. А у тебя что, Ворон кликуха?
— Ну да. Зря я, что ли, вороньем интересуюсь, — лениво ответил Сергей, садясь на диван. — Ворон мокрохвостых, какие вокруг нас, забивать может лишь ворон. Он сплошного черного цвета, триста лет живет. А обычные-то серые вороны быстро дохнут.
— Ты кто по жизни, Серега? — серьезно спросил Ашот.
— А чего ты колешь? Мог бы уже понять.
— Ты мне рога не мочи, дорогой, — пристально глянул Ашот. — Раз спрашиваю, значит, нужно.
Кострецов спокойно закурил и процедил:
— Нет на Москве людей, кто мог бы с меня спрашивать.
— Да что ты, честное слово, — торопливо сказал Ашот. — «Заказ» возьмешь?
Ашот имел в виду заказ на убийство. Сергей с достоинством помолчал и бросил:
— А почем будет?
— Двадцать штук «зеленых». Пять — как выслежу заныр клиента, остальные — после дела.
— Что за клиент?
— Приблатненный, но мутный. С ментами делится. Но если сгинет, долго искать его ни наши, ни менты не станут.
Кострецов понял, что Ашот говорит о Яше Тундре. Вон как ловко поворачивался задуманный «дожим»! Удачно выходило, что Ашот оперативника в киллеры нанимал.
Яшу капитан собирался привлечь за убийство Молота руками Толяныча. За попытку организовать подобное убийство Ашот однозначно попадал под уголовную статью. Этим его уже можно было давить в разговоре начистоту. Но требовалось Ашоту дать поглубже увязнуть в реализации преступления.
Кострецов молчал и курил, набивая цену своей невозмутимостью.