– Она ведь не виновата, что не может работу найти, – попробовал оправдать Лизу Ван Ваныч. Серафима Карловна словно ждала этого ответа. Разговаривала она с ним, как командир полка с прапорщиком.
– Знать ничего не желаю. Друзья ведь остались у тебя, где только не работают. В администрацию президента ее, конечно, не возьмут, ты не тот голавль, чтобы туда рекомендовать, а вот в коммерческий банкчок с хорошей зарплатой можно было бы девку пристроить. Глядишь и жилье себе снимет, может быть даже кредит возьмет, купит, съедет наконец…
Ван Ваныч скривил губы в скептической улыбке.
– Если дорастет до заместителя директора банка, тогда может быть и купит в кредит, а простой сотрудницей нет, квартиру не потянет. Сама знаешь, цены в Москве, кусаются. В самом захудалом районе уже подпирают две тысячи за квадратный метр.
– Пристрой! Там видно будет! – поставила точку в разговоре Серафима Карловна.
– Легко сказать, пристрой.
Если цедить бреднем озеро или пруд, хоть мелочь, но обязательно в него попадет. Почти пролистав до конца записную книжку, Ван Ваныч наткнулся на старого сослуживца. Когда их ни к чему не обязывающий разговор подошел к концу, Ван Ваныч между делом упомянул о Лизе.
– Родня! Из деревни! Пристроить не сможешь?
– Пристроить то я пристрою! – пообещали на том конце телефонного провода, – Только удержится ли?
– Да она девка грамотная!
– Не в этом дело?
– А в чем?
– Бзик у директора банка. Слово поперек и за ворота! Вчера двоих уволил.
– Я предупрежу!
– Тогда присылай!
Так примерно с неделю назад Елизавета Беркут оказалась в «Нью-Строй-Банке».
В начале девяностых годов модно было давать банкам названия с иностранным прицепом.
– Мы прямо, как с Уолл-стрита, с Манхеттена, – с усмешкой сказал Косой Демьян Петрович, генеральный директор градостроительного предприятия из глубинки, разглядывая учредительные документы. Перед ним сидела кучка молодых и ушлых экономистов, он их и спрашивал:
– Как думаете, могут нас по одному названию, признать на Западе за финансовых китов?
Будущий директор банка, Чванов Цезарь Пафнутьевич, ловивший каждое его слово мгновенно среагировал, вежливо поддакнул и умело увел разговор в сторону.
– Из Нью-Йорка вылезать не будем, на мир посмотрим! Себя покажем! – начал пиарить он свой проект. В этот исторический момент окучивания потенциальных пайщиков, ему инициатору, важнее всего было получить подпись мнительного директора, а заодно и стоящие за ним деньги.
– Эх…по Бродвею прошвырнемся! – послышались мечтательные голоса прочих потенциальных пайщиков.
– С Рокфеллером познакомимся.
– А я бы лучше с Ротшильдом.
Или знакомые фамилии иссякли, или желающих больше не было устанавливать контакты с финансовыми акулами с Уолл-стрита и Сити, но инициативу перехватил один из будущих сотрудников банка, метивший на место заместителя директора, Блудов Василий. Проводив масляными глазами аппетитную официантку он мечтательно сказал:
– Негритянские шоколадки попробуем.
От предвкушения будущих поездок, молочных рек и кисельных берегов у него азартно горели глаза и пробегали по коже мурашки. Он уже видел себя не в заштатном пансионате в ближнем Подмосковье, где проходило совещание, а на побережье Флориды.
И лишь основной учредитель, генеральный директор с редкой фамилией Косой, собравшийся подмахнуть учредительные документы, был не в восторге от предложенной затеи. Смерив оценивающим взглядом собравшуюся кампанию младореформаторов, он сказал в раздумье:
– Гм…, а меня ведь не выпустят за границу. Мы ведь еще и на оборонку работаем. Чего мне в этот банк соваться, что своих проблем не хватает? Знаете что, молодые люди. Подписывайте без меня.
Знал бы он, каким провидцем был в этот момент. Чванов Цезарь, экономист в возрасте Христа, быстро сообразил, что с крючка может сорваться самая крупная рыба, и сыпанул перед строптивым директором бисером чадолюбия.
– Демьян Петрович! Дети будут ездить. Не вы, так пусть хоть дети мир посмотрят. Железного занавеса больше нет. А на пенсии будете, и вы поедете.
– Не поеду! У меня аллергия на запад! – угрюмо сказал Косой. Однако два тоста поднятые за его здоровье и организаторский талант, растопили сердце старого хозяйственника, он махнул на все рукой.
– Ладно, уговорили старого дурака. Давайте свои бумажки, подпишу.
По тем далеким временам генеральный директор Косой Демьян Петрович со своим предприятием, был самым крупным акционером банка. Его вклад в уставный капитал зашкаливал девяносто процентов. Поэтому за банкетным столом он вел себя хозяином.
– Ну, чем ты нас сегодня кормить будешь, кроме обещаний? – подмахнув учредительные документы, спросил он будущего директора банка. Экономный Цезарь на основное блюдо заказал тушеного кролика. Когда официантка громко объявила, внося дымящееся блюдо:
– В честь нашего основного пайщика заяц домашний!
Косой Демьян Петрович почему-то оскорблено поджал губы.
– Кто…кто?
– Кролик тушеный! – стушевалась официантка и стала оправдываться, – мне вот ваш товарищ так подсказал объявить, – и она показала на сдерживающего из последних сил рыдания Блудова Василия.
Сидя во главе длинного банкетного стола Демьян Петрович громко спросил:
– Чего-то ты Цезарь поскромничал, не оправдываешь свое имя, мог бы и барашка заказать! Банк все-таки обмываем, а не кооператив «Рога и копыта».
В банкетном зале повисла нехорошая тишина. А в это время Блудов Васька прятал от всех смеющиеся глаза. Кто-то пустил по столу слушок, что Цезарь специально заказал кролика, стараясь уколоть упертого Косого Демьян Петровича, который не собирался подписывать документы. Поэтому все с напряжением ждали, что скажет сияющий как новый медный пятак, только что избранный, первый глава банка. Цезарь не заставил себя ждать с ответом.
– Обещаю, Демьян Петрович, специально для вас закажу в следующий раз барана.
– А Васька Кот объявит его козлом, так? – спросил Демьян Петрович. Инцидент на этом был исчерпан, а Блудов Василий получил пожизненную метку, «Васька Кот».
Эту глупую историю поведал Лизе АСУшник Клим Луганский.
– Держись от него подальше, – посоветовал он ей. – Не вздумай ему улыбнуться.
– А что?
– Кот он мартовский, вот что! Урод!
Глава 2
Крутая работа
Лиза вспомнила свое первое появление в банке. Это было примерно с неделю назад.
– Поздравляю! – объявил ей вечером Ван Ваныч. – Я со старым знакомым из одного банка договорился. Берут тебя в коммерческий банк, а куда не знаю. Главное, возможности там уникальные. Зацепишься, корни пустишь, а дальше видно будет. Может даже в представительство в Лондон или Цюрих попадешь.
– Банк такой большой? – несказанно удивилась Лиза Беркут, – и я там буду работать?
Польщенный Ван Ваныч гордо расправил грудь, готовый подставить ее под честно заслуженный орден.
– Мой сослуживец в этом банке начальником службы безопасности работает. Вот, позвонил ему… Отказать мне не может.
– Ой. Ван Ваныч! Спасибо большое! Какие же у вас связи!
Ван Ваныч благосклонно принял похвалу и продолжал:
– Но ты смотри, помалкивай в банке, в тряпочку. Во-первых, за умную сойдешь, во-вторых, я за тебя поручился. Никакой критики, политики и собственного мнения. Сразу предупреждаю, тебя с этим условием принимают, чтобы ты ни увидела, чтобы ты ни услышала, ничто тебя не касается. Молчи, как истукан.
Лиза решила уточнить пределы молчания.
– А если теракт или убийство?
Ван Ваныч на минуту задумался и скомкал ответ:
– Тем более, если убийство. Там с утра до вечера идет подковерная борьба, друг другу глотки грызут. Ну, может быть один бульдог другого в темноте и придушит ненароком. Что здесь такого? Так всегда бывает, когда делить есть что. Не волнуйся, на пышные похороны денег у них хватит. А тебе, не терять же из-за этого работу? Ты то тут при чем?
– Ни при чем! – согласилась Лиза. Она поняла, что ее гостевая жизнь подошла к концу.