— Это хорошо! — прокричал тот в ответ ему. — Нужно уходить.
— Согласен, — кивнул в ответ Семён.
— Ну, как вы? — К ним подползли ещё трое бойцов из их группы.
— Норма. — Семён поднял кверху большой палец. — Но бывало и лучше.
— Привыкайте, — добавил старшина. — Это ещё так, цветочки. Хорошо, что «Грады» не успели в тот квадрат подогнать, иначе хана нам.
Семён уже третий месяц воевал на стороне ополченцев непризнанной республики. Нет, он не поехал туда за длинным рублём. Скорее его тяготила гражданская жизнь с её предсказуемостью. Романтика войны? Нет. Cемён знал, что на войне нет никакой романтики. Есть только смерть и боль. Сегодня ты жив, а завтра мёртв. Так что же его привело сюда? Он просто хотел жить. Проживая каждый новый день, радоваться, что наступил закат. Чувствовать себя нужным кому-то, ощущать причастность к чему-то большему, чем просто проживать амёбную жизнь на гражданке.
Скорый поезд Архангельск — Ростов быстро домчал его до бескрайних степей юга России. Переход через границу непризнанных республик не составил особого труда с российским паспортом. Он взял себе позывной Сэм. За его расторопность и жёсткий характер в ополчении к его позывному добавили «Крутой». Теперь он стал «Крутой Сэм». Как в одноимённой игре. Но для него это не было игрой. Он выходил из многих передряг. Его противник тоже был не лыком шит. И вот его группу всё-таки выследили. Они шли в брошенную станицу посреди линии соприкосновения в надежде, что им удастся пройти не замеченными противником. Далее они намеревались устроить в одном из многоэтажных домов пункт корректировки огня для своих подразделений. До недавнего времени всё складывалось отлично. Они тихо миновали балку, прошли сквозь брошенную ферму. И теперь от заброшенной станицы их отделяла лишь одинокая лесополоса. Они шли тихо вдоль лесополосы, шаг за шагом приближаясь к своей цели. Внезапно посреди шелеста ещё не облетевшей листвы Семён почувствовал тихое жужжание. Жук? Он дал знак — отряд остановился и присел. Семён всматривался в сияющую синеву неба. Всё было чисто. Он только пытался крикнуть «Отбой!» своим ребятам, как почти совсем рядом с берёзой, у которой он находился, он заметил квадрокоптер противника. «Выследили!» — мелькнула первая мысль. В след за ней пришла вторая: «Ложись!».
Раздался свист миномётных снарядов. Били точно по квадрату, в котором они сейчас находились. Укрыться было негде — ни одной ямки или укрытия, лишь молчаливо взирающие берёзы и тополя. Лёха с позывным Клён вертелся по-пластунски на земле, пытаясь доползти до большого дуба, где намеревался укрыться от огня. Но мины ложились всё ближе и ближе. «Так ведь и попадут ненароком!» — пришла мысль. Семён бросился к нему и накрыл своим телом.
— Лежи! — скомандовал он. — Видишь, как прицельно лупят! Не зря квадрокоптер тут летал.
Лёха что-то нечленораздельно промычал, соглашаясь с командиром. Следующий миномётный залп накрыл всю группу.
Он шёл по широкой лесной тропинке навстречу радуге и небольшой деревеньке, приткнувшейся у отрога высоких гор. Вышедшее из-за туч тёплое летнее солнце согревало его лицо. Деревенька насчитывала около десятка дворов. На её окраине паслись стада овец и коров. Когда-то или где-то он видел это. Это было слишком знакомым, чтобы казаться простым наваждением. Он спешил туда. Спустившись в долину, Семён спросил у пастуха, как называется это селение. Пастух ответил на незнакомом, но почему-то понятном языке. У окна одного из домов, покрытого соломенной крышей, он заметил очень красивую девушку, плетущую венок из цветов. Семён направился в её сторону. И вдруг заметил, что подоконник у окна, где сидела девушка, был покрыт чёрной материей. В деревне действительно был траур. Он спросил, как её зовут. Девушка стеснительно ответила, что зовут её Мара. И она дочь старейшины деревни. Но ему лучше уйти — скоро из боя вернутся воины из её деревни. А так как он чужестранец, то в нём могут заподозрить лазутчика суккотов.
— Кто такие эти суккоты? — спросил Семён.
Девушка отложила венок и показала на двери в воротах её дома. Такое неожиданное приглашение в дом сначала немного озадачило его. Но приглашение было. Отказаться — значит обидеть хозяина.
Семён посмотрел на свою обувь — как ни странно, вместо солдатских берцев на его ногах были обуты лёгкие кожаные сапоги без каблуков.
Он поймал себе на мысли: почему же он раньше не заметил этого? Он многого не понимал в своём нынешнем состоянии. Он умер в том бою и спас друга. Но это не рай и не ад. Этого не было ни в одной земной книге. Другой мир. Но что он здесь делает?
Девушка между тем поставила на стол глиняный кувшин с молоком и каравай хлеба. Она не боялась его. Когда Семён поел, она принесла ему книгу. Семён осторожно перелистывал древние страницы с рисунками. Некоторые из рисунков были ему знакомы, как и надписи под ними. Наконец он дошёл до рисунка с воином, сидевшим на коне с головой человека. Кентавр. Семён сразу узнал его. Мифы Древней Греции. Этих существ он видел на уроках истории. Воин же, сидевший на кентавре, показался ему незнакомым. Его шлем украшали рога. В руке он держал кривой меч.