Она назвала его «безнадежным». Так оно и было. Безнадежно влюбленный в нее. Ему страшно хотелось выразить ей все свои чувства, сказать, как сильно он любит ее. И что когда он прибивал очередной гвоздь в своем доме, когда поднимал рейку, он все время представлял себе, как они там будут жить вместе, будут смеяться в нем, любить друг друга, растить детей. Он стал подумывать о том, чтобы купить ей обручальное кольцо и сделать ей официальное предложение. Кольцо должно быть обязательно с бриллиантами, даже если ему для этого придется заложить все свои серебряные и золотые призовые бляхи.
Он подъехал к сараю и остановился.
– Подожди меня здесь, – сказал он ей. Он зашел внутрь сарая и вскоре появился с парой пледов, которые завез туда заранее.
Она указала рукой на них и спросила:
– Что это?
Он быстро поцеловал ее и ответил:
– Экипировка для звездочетничания.
– Похожа на пледы.
– Великолепные дедуктивные способности.
– Зачем они нам?
– Тебе еще не приходилось заниматься любовью в кузове пикапа?
– Нет.
– Понятно. Но я же говорил тебе, что это дело будет еще и образовательным.
«И это оказалось правдой», – подумала Кейт, когда Нид стал медленно снимать с нее одежду, целуя ее обнажающееся тело. Любовь под широким пологом звездного неба вызвала чувство раскрепощения и какого-то особенного восхищения. Вокруг жужжали букашки, ночь наполняли свежие запахи полей. Все это обостряло восприятие, и прикосновения его усов и щек, успевших покрыться за день небольшой щетинкой, доставляли ей особое наслаждение.
Когда они оба остались без одежды, она сказала:
– Я никогда не чувствовала себя такой голой. Это странно, правда?
– Нет. Здесь нет стен, нет защиты. Мы открыты для мира, но ведь это очень хорошо, не так ли?
Он провел круг своим языком вокруг ее пупка, что вызвало у нее целый поток сладостных ощущений и заставило мышцы живота сократиться.
– Я чувствую себя совсем открытой, открытой и уязвимой.
– Не беспокойся, я защищу тебя, – сказал он, усмехаясь. – От всего, кроме себя.
– Ты уверен?
– В чем уверен?
– В том, что попробуешь защищать меня.
– Черт возьми, конечно. Можешь ставить на меня последний доллар. И без всяких «попробую». Любому, кому захочется что-нибудь вытворить в отношении тебя, придется прежде иметь дело со мной.
Он лизнул ее сосок, затем подул на него.
Она с шумом втянула воздух.
– Тебе это нравится?
– Мне кажется, что я сливаюсь с природой.
– Это хорошо или плохо?
– Конечно, хорошо. Конечно, хорошо!
Ни один участок ее тела не был забыт им – его ртом, его языком, его пальцами. Он медленно, протяжно, щемяще приятно любил ее, пока она не взмолилась и не стала умолять его войти в нее и закончить ее сладостную муку. Но он медлил, целуя, гладя, лаская своими загрубевшими руками, мягкими губами, влажным языком.
Когда он нежно вошел в нее, он обхватил руками её лицо и прошептал:
– О, Кейти, я действительно люблю тебя.
От счастья ее сердце чуть не выпрыгнуло из груди, и ее сразу же охватили спазмы наслаждения, в которых забилось ее тело. Казалось, что эти волны потекли от нее к нему и дальше в небо, к самим звездам.
Потом он лег рядом с ней, крепко прижимая ее к себе.
– Это правда, ты ведь веришь мне? – сказал он.
– Что правда?
– Что я люблю тебя. Всем телом и всей душой. Так бы и лежал с тобой всю жизнь.
Она засмеялась.
– Именно так? Голым в кузове пикапа? Что бы сказали люди? Представляю, какие слова нашлись бы у плотников, когда они пришли бы завтра на работу и обнаружили нас здесь. А Билли Боб? Он ведь очень впечатлительный юноша. А Ида…
– К черту, Кейт. Ты не хочешь меня понять. Я ведь стараюсь сказать кое-что важное.
– Извини. – Она поцеловала его в щеку, положила голову ему на плечо и стала гладить его грудь.
Вокруг них царила ночь. Ее звуки усилились. Она почувствовала, как его тело начало напрягаться.
– Ну? – спросил он.
– Что ну?
– Черт возьми, я обнажил всю свою душу, а ты не хочешь сказать мне ничего в ответ. Ты хоть немного любишь меня?
К горлу у нее подкатил комок.
– Да, Нид, я люблю тебя. Больше, чем ты можешь вообразить.
Она почувствовала, как он расслабился.
– Ну, тогда все в порядке, – сказал он и еще сильнее прижал ее к себе. – А то ты так напугала меня. Ты знаешь, я совсем не боюсь ничего и никого ни на двух, ни на четырех ногах. Но ты захватила мою душу, и ты можешь пугать меня.
– Но у меня ведь две ноги.
– И очень симпатичные ноги, надо заметить.
Он поймал своими губами ее губы, затем положил ее голову себе на руку.
– Боже мой, я люблю тебя. Сколько детей ты хотела бы иметь?
Чувство глубочайшего разочарования и сожаления от невозможности их счастья охватило Кейт.
– Я никогда не думала об этом. А что насчет звездочетничания?
– Да, я и забыл. Но вот они, пожалуйста. – Он рукой указал на небо. – Красиво, не правда ли?
– Потрясающе. Миллионы и миллионы бриллиантов, рассеянные по темному индиго. Я никогда не думала, что их так много.
– Это говорит о том, что ты городская девушка. Чтобы по-настоящему увидеть небо, надо выехать из города, подальше от городских огней, приехать сюда, лечь на одеяло и смотреть на звезды.
– Ты очень любишь это место, да.
– Да. Я привязался к здешней местности. Последние два года моих выступлений стали кошмарными из-за того, что я страшно скучал по этим местам. Тогда я понял, что подходит время уйти с арены. Из-за этого и из-за коленей.
– Твоих коленей?
– Да. В родео старость сказывается прежде всего на коленях ковбоя. Езда в родео – как любой другой вид спорта. Для молодых. Когда стареешь, тело начинает сдавать.
Она усмехнулась.
– Разбитый старик в тридцать пять. Твои колени тебя сейчас беспокоят?
– Не очень.
Она вздрогнула.
– Холодно?
– Немного.
– Давай тогда возвращаться в «Козырь». Инез уже, должно быть, закрыла бар. К тому же, сказать по правде, ради моей спины мне лучше бы лечь на мягкий матрас.
Кейт была рада, что в субботу ей приходилось много работать. Казалось, что все в округе хотели зайти в салон и поговорить о выборах и шансах претендентов. Кейт приходилось работать, буквально не покладая рук, и это помогало не думать ни о чем. Но в небольшие перерывы ее мысли сразу же возвращались к вчерашней ночи. Любая другая женщина была бы счастлива знать, что ее любит Нид Чишолм. Но Кейт было очень плохо. Быстро приближался день, когда она вынуждена будет уехать куда-нибудь в новый город, взять новое имя, оставив все и всех навсегда в прошлом.
И дело было даже не столько в докторе и его любовнице, убитых в Сан-Антонио, сколько в том бандите, который из-за нее попал за решетку. Если только его ходатайство будет удовлетворено, и ему назначат новое рассмотрение дела, ей придется снова выступать свидетелем обвинения. Боже, как она боялась этого. Она знала, что ей давно пора снова позвонить Брайену Силве или кому-нибудь из его коллег, но она всячески оттягивала этот момент.
Как бы она ни хотела остаться с Нидом, пустить здесь корни, любить его, она не могла себе позволить подвергнуть его или его репутацию такой большой опасности. Как только она сообщит о стрельбе в Сан-Антонио, журналисты немедленно начнут копать. И если обнаружат, кто она на самом деле, Нид будет в не меньшей опасности, чем она.
А что касается того, сможет ли Нид бросить все и уехать вместе с ней… Нид ведь был так привязан к этим местам!
Тогда на следующей неделе.
Она позвонит на следующей неделе. После избрания нового шерифа.
Выехав еще до рассвета, Кейт и Нид сейчас уже подъезжали к Остину. Сзади к пикапу был прицеплен трейлер.
– Я чувствую себя неловко из-за того, что Инез снова пришлось выйти на работу, – сказала Кейт. – Я не отрабатываю своей зарплаты.