– Поставьте это на стойку, и пусть все угощаются, – сказала Карли.
Обращаясь к Кейт и Саре, она добавила:
– Мы с Эвелин приготовили еще чипсы и соус. Вкусно, пальчики оближешь.
Кейт попробовала.
– М-м, замечательно. Что это?
– Соус из перца, – ответила Карли и сделала драматический жест рукой. – Несколько часов ишачила у плиты.
– Карли, зачем же ты это делала? – сказала Кейт. – Тебе же нельзя, – и еще раз окунула кусочек хлеба в соус. – Но вкус фантастический.
Саре тоже понравилось это кушанье.
В этот момент раздался резкий свисток, и гул голосов постепенно затих. Нид вскочил на стул в углу комнаты и помахал над головой листком бумаги.
– У меня первые результаты. Правда, всего лишь из двух участков, где выборы уже закончились. Результаты такие: Чишолм – 543, Хобс – 26.
Толпа разразилась бурей оваций, криков, свиста. Все ликовали.
Сара повернулась к Кейт, широко улыбаясь.
– Я же говорила.
Старый Хэнк залился счастливым смехом и подставил свою кружку Кейт, чтобы наполнить ее снова пивом.
– Не могу понять, откуда взялись эти двадцать шесть ослов, которые голосовали за Дуайта. Наверное, его родственники по отцовской линии.
Начали поступать сообщения с других участков. К девяти тридцати стало ясно, что Нид победил с огромным преимуществом. Улыбаясь, пожимая всем руки, он пробрался к стойке, где стояла Кейт. Подойдя к ней сзади и обхватив за талию, он крепко прижал ее к себе. Слегка прикусив ей ухо, он сказал:
– Похоже, что меня приведут к присяге на следующей неделе. Как, понравится тебе быть замужем за шерифом?
У нее пересохло во рту.
На следующее утро, как только Нид отправился на свою стройку, Кейт собралась с духом и решительно направилась к телефону. Ее отъезд отсюда, судя по всему, будет еще тяжелее для нее, чем выступление в суде. Тяжелее, чем предательство Марка. Но у нее не было выбора. Она знала, что этот день придет, и оттягивать дальше уже было невозможно.
Она бросила монету, набрала номер. На другом конце подняли трубку, и она сказала:
– Мне нужно срочно поговорить с Брайеном Силвой. Я знаю, что его оперировали, но, по моим подсчетам, сейчас его должны были уже выписать из больницы. Нет, я не буду говорить больше ни с кем. Это Дженнифер Бартон. Я по программе охраны свидетелей Я оказалась в затруднительном положении.
– Скажите, где вы находитесь, – ответил мужской голос. – Мы пошлем кого-нибудь за вами.
– Нет, я скоро уеду отсюда. Я перезвоню завтра утром. Пожалуйста, сделайте так, чтобы я могла поговорить лично с Брайеном.
Ее голос дрогнул, и она быстро повесила трубку. Ее рука дрожала. К горлу подступала тошнота.
Начался конец.
Она повернулась и взглянула на столик, за которым впервые увидела Нида несколько недель тому назад. Как быстро пролетело это время! Сегодня среда, и «Козырь» будет закрыт. Значит, у нее остается еще один день и одна ночь с ним… Затем автобус, и все.
Нид ввернул еще один винт в замок, который он устанавливал на входную дверь, и поднял голову. По направлению к нему шла Кейт, в руках у нее была корзинка. На ней были джинсы, ковбойские ботинки, соломенная шляпа. Свои волосы она связала в хвостик. Кейт улыбнулась ему, и его душа переполнилась нежностью и любовью к ней.
– Пошли, войдем внутрь, посмотришь, как покрасили стены.
– Маляры уже ушли? – спросила она.
– Только что.
Они ходили по дому, который начинал приобретать вид настоящего жилья.
Нид уже начал подумывать об отделке спальных комнат наверху. Затем он сообщил о планах сделать в доме еще и детскую комнату. Он был уверен, что Кейт будет замечательной матерью.
– Здесь очень хорошо, – сказала Кейт, когда они вошли на кухню. Она дотронулась до плиты, затем провела рукой по кранам над раковиной.
– Обои, которые мы выбрали с тобой, сюда здорово подойдут.
– Да, – сказал он. – И ты очень хорошо вписываешься в интерьер.
Он улыбнулся, и ему представилась картина, как она хлопочет у плиты, готовя ему ореховые пирожки, которые она обещала испечь, если у нее будет нормальная плита.
– Обоями займутся завтра. Через день будут готовы полы, а в понедельник уже положат ковры. Хочешь, поедем сегодня за мебелью.
У нее на лице появилось странное выражение.
– Не сегодня. Давай подождем несколько дней.
Она протянула корзинку, которую держала в руках.
– Я принесла тебе обед.
– Давай пойдем есть в комнату, которую я хочу сделать специально для нас с тобой.
– Ты знаешь, очень пахнет краской. Может быть, мы лучше сядем на лошадей, доедем верхом до холма и там устроим пикник?
– Потрясающе. Пойду седлать лошадей. Сейчас вернусь.
Слезы душили Кейт, когда она отъезжала от дома. В своих мечтах она всегда представляла себе, что будет жить в таком вот доме. Но еще хуже было то, что ей никогда не придется больше видеть его, смеяться вместе с ним, любить его, рожать ему детей, состариться вместе с ним.
Как было бы хорошо забыть о своих обязанностях, ответственности. Забыть Брайена Силву, забыть суды и конспирацию. Но она не могла. Она не могла сделать этого, как не могла разлюбить Нида. И то и другое было невозможно. «Может быть, – сказала она себе, – когда-нибудь в будущем все образуется и она сможет вернуться сюда». Но она сама в это не верила и понимала, что просто утешает себя.
Ну, а вдруг, в самом деле…
Нет.
Она никогда не сможет вернуться сюда. Нид женится на ком-то другом. Будет растить детей.
Сердце у нее буквально разрывалось на куски. Она сжала зубы и стала яростно моргать, чтобы сдержать слезы.
Когда они достигли холма и поднялись на то место, где она любила бывать, Нид помог ей слезть со Старлайт.
– Что-нибудь случилось? – спросил он.
Она улыбнулась:
– Нет, все замечательно.
Лицо его стало серьезным.
– У тебя очень грустный вид. Тебе что-то не понравилось? Может быть, дом? Черт возьми, только скажи, и я его переделаю.
Она отвернулась и стала смотреть на долину, где стоял в отдалении его дом.
– Дом замечательный. Мне он очень нравится.
Она повернулась снова к нему, погладила его щеку.
– И ты замечательный. Я так тебя люблю. – Она крепко прижалась к нему. – Я так тебя люблю. Никогда не забывай об этом.
– Конечно, не смогу забыть. Тем более рассчитываю слышать это от тебя каждый день сорок или пятьдесят лет.
– Нид, возьми меня, прямо здесь, сейчас. – Она снова крепко прижалась к нему.
– До еды или после? – спросил он, пытаясь шуткой скрыть свою тревогу.
– До, в течение и после. Весь день и всю ночь.
– Не знаю, смогу ли я так долго, но я попытаюсь.
Он взял плед и разложил его на гладком плоском камне. Они быстро разделись.
Кейт хотелось целовать, трогать, ласкать каждый сантиметр его тела, чтобы память о нем осталась в ее пальцах, губах, глазах. Он старался любить ее очень нежно и осторожно, но она испытывала такое отчаяние, что своими действиями быстро привела его к грубости дикой страсти. Кейт не обращала внимания на то, что жесткий камень, на котором она лежала, впивался ей в плечо и спину. Она требовала от него грубости и ярости, чтобы навсегда запомнить ощущение его в ней.
Когда все было кончено, она сидела, прижавшись к нему, и беззвучно плакала. Он гладил ее волосы и тихо шептал:
– Кейти, дорогая, ну что происходит с тобой?
Она покачала головой.
– Я так люблю тебя, Нид. Мне кажется, что я даже могу умереть от того, как сильно я люблю тебя и как я счастлива от этого. И от той сладкой боли, которую я испытываю. Я знаю, что тебе это кажется бессмыслицей, но это правда.
– Почему, я не считаю это бессмыслицей. Я чувствую то же самое. Мне иногда кажется, что у меня лопнет сердце, а сам я взорвусь на миллион кусков, так я люблю тебя. У меня такого никогда еще не было. Ты меня околдовала.