Еще долго они сидели, держа друг друга за руки. Затем неохотно встали и оделись. Они съели приготовленный ею обед и поехали на пастбище, где Нид стал проверять свой скот и ограду, а Кейт пыталась навсегда запомнить холм, каждую деталь местности, каждый куст.
Ближе к вечеру, после того, как они расседлали лошадей и отвели их на конюшню, Кейт подошла к Старлайт, обняла ее шею и молча попрощалась с ней. Ей страшно хотелось еще раз пройтись по дому в последний раз, но она запретила себе делать это. Взявшись за руки, они пошли к бару. Кейт неотступно преследовала мысль о том, что она делает это в последний раз.
– Что ты скажешь, если мы сегодня наденем что-нибудь получше и пойдем ужинать куда-нибудь в другое место? – спросил Нид, когда они вошли в бар.
– Отлично.
– Ты первая пойдешь под душ или я?
– Мы можем пойти в душ вместе.
Он нахмурился.
– Лучше по одному.
Удивленная его отказом, она спросила:
– Почему же? У тебя нет ни одного места на теле, которое бы я уже не посмотрела. Я теперь знаю все твои достоинства.
– А это? – он похлопал по своей повязке над глазом.
– Нид Чишолм! Неужели ты думаешь, что на меня твой больной глаз может произвести какое-то впечатление. Я не такая уж пустоголовая девица, чтобы на меня могло подействовать небольшое отклонение во внешности человека.
– Не небольшое. Рана выглядит ужасной.
– Ужасной? Ты не знаешь тогда, что такое ужасная рана. Работая в больнице, я видела такие раны и такие травмы, что, посмотрев на них, ты был бы готов целовать землю, радуясь, что отделался так легко.
Она шлепнула его и добавила:
– Сейчас же снимай одежду и забирайся под душ.
– Да, мэм.
Он снял шляпу и потянулся к ремню.
Вскоре они были уже без одежды. Но Нид все еще не снимал своей повязки. Кейт было потянулась к ней, но он схватил ее за руку. Что же сделать, чтобы убедить его? Вдруг ей в голову пришла одна мысль, и она улыбнулась.
– Если ты откроешь свой глаз, то я тоже раскрою тебе одну тайну.
– Какую?
– Секрет.
Затем она наклонила голову. Сняла свои коричневые контактные линзы и посмотрела на него.
– Смотри.
– Что за черт.
Он внимательно всматривался в ее глаза.
– Они же у тебя голубые.
– Да, теперь ты меня любишь меньше?
– Конечно, нет. Но почему ты носишь коричневые контактные линзы?
Она пожала плечами.
– Потому что. Теперь снимай свою дурацкую повязку и залезай под душ.
Она повернулась и вошла в ванную комнату.
Через несколько минут появился и он, без повязки. Но все-таки было видно, что ему крайне не по себе, и он старался все время поворачиваться к ней только одним боком со здоровым глазом. Она решила, что это у него не пройдет.
Обхватив его лицо руками, она повернула его голову и стала внимательно изучать его рану. Ей было больно за те страдания, которые он переносил, но она старалась, чтобы на лице у нее не отразилось ничего. Она встала на цыпочки и поцеловала шрам на его ране.
– Нид, я люблю тебя всего целиком.
– Моя хорошая Кейт, – сказал он и крепко прижал ее к себе. – Боже мой, как я тебя люблю.
Их душ длился долго, очень долго.
– Доброе утро, соня, – Нид чуть-чуть прикусил щеку Кейт, а затем нежно поцеловал ее. От него пахнуло запахом кофе.
Она потянулась, обхватила его шею руками.
– Уже утро?
– Да, мы вчера мало спали. Так что если хочешь, подремли еще, а мне надо идти на стройку.
– Надо идти?
Она потерлась своим носом о его нос.
– Да. Я с большим удовольствием остался бы здесь с тобой, но надо работать. Ты придешь посмотреть, как будут обклеивать обоями?
Она помедлила, не желая лгать.
– Может быть.
Он поцеловал ее.
– До встречи.
Кейт посмотрела, как он направился к двери, сердце у нее сжалось, и в горле появился комок.
– Нид!
Он остановился в дверях и обернулся.
– Я люблю тебя, – сказала она хриплым голосом.
Он улыбнулся и нежно сказал:
– Я тоже люблю тебя, Кейти.
Когда она услышала, как за ним затворилась дверь, Кейт встала. Сжав зубы и решительно приказав себе не плакать, она заправила кровать и оделась. Она выпила стакан молока, затем упаковала все, что у нее было, в два желтых пакета, оставшихся от покупок в магазине. Затем позвонила Инез и попросила ее поработать до конца недели вместо себя – Клифф и Инез так или иначе собирались выходить на работу с понедельника. Затем она в последний раз прошлась по бару.
Она провела пальцами по поверхности стойки, вспоминая обо всем, что с ней здесь произошло. То, как она первый раз увидела Нида, ту ночь, когда бар «Запасной козырь» превратился в «Chez Асе». То, как Ида готовила гамбургеры, день выборов. Стелла и Эд, Инез, Карли, Эвилин и Сара. И всегда Нид.
Самое трудное она решила сделать в последнюю очередь. Теперь время пришло. Записка.
Она давно уже придумала, что написать, и повторяла эти слова сотни раз. В конце концов, все содержание записки свелось у нее к нескольким простым предложениям. Что ей очень жаль, но она должна уехать. Она не может объяснить, почему. Что она не вернется назад, что она его очень любит.
Она положила записку на подушку. Надела ковбойскую шляпу. Схватила пурпурную корову. Затем взяла пакеты с вещами и отправилась на автобусную остановку.
Глава 12
Нид занес руку с молотком, чтобы ударить в очередной раз по гвоздю, и вдруг застыл. Какое-то странное предчувствие охватило его. По спине побежали мурашки. Он никогда не испытывал ничего подобного, и сейчас ему пришли на ум слова Иды насчет предчувствий, которые в наиболее важные моменты жизни могут быть вещими.
Кейт. Каким-то образом эти неприятные предчувствия были связаны с Кейт. Он уронил молоток и бросился по направлению к бару. Всю дорогу он бежал.
Пинком открыв дверь с такой силой, что ее ручка с грохотом ударилась в стену, он закричал: «Кейт, Кейт!» Никто не ответил. В поисках ее он бросился в салон бара. Тот был пустынным и холодным.
– Кейт!
Никакого ответа. Его охватила паника.
– Кейт! Где ты? – завопил он и стал заглядывать во все комнаты и помещения.
В спальной он обнаружил ее аккуратно заправленную кровать и записку на подушке. Он схватил ее и стал читать.
У него все похолодело внутри. Колени задрожали.
– Нет! Боже мой, нет! – заорал он.
Он бросился из дома по направлению к остановке и увидел, как от нее только что отошел автобус. Тогда он повернулся и в несколько прыжков достиг своего пикапа, ворвался в кабину и, дав полный газ, рванул с места и ринулся в погоню.
Менее чем через пять минут он догнал автобус и стал гудеть. Шофер автобуса не обратил на него никакого внимания. Тогда Нид стал обгонять автобус, продолжая гудеть и махать шоферу. Тот продолжал ехать, как ни в чем не бывало. Громко ругаясь и проклиная все на свете, Нид обогнал автобус, оторвался от него, проехав дальше, и, развернувшись поперек дороги, затормозил, оставив водителю автобуса единственную альтернативу – размозжить его машину либо затормозить. Тот затормозил.
Он выпрыгнул из грузовика и бросился к двери автобуса. Она открылась с шипением, и на ступеньках показался шофер, сжимающий в руке резиновую дубинку.
– Какого черта тебе надо, парень? Ты что, захотел всех нас погубить? – крикнул ему шофер.
– Извини. Я – Нид Чишолм, шериф этого округа. Мне нужно поговорить с одним из пассажиров.
Он хотел пройти вовнутрь, но шофер, у которого была бычья шея и который, должно быть, весил за сто килограммов, не пропускал его.
– Покажи мне свой значок.
– У меня нет его с собой.
– Тогда ты не пройдешь в автобус и не будешь ни с кем говорить.
Посмотрим!
Он пробьется к Кейт, даже если ему понадобится продырявить насквозь этого сукиного сына.
– Водитель, – встрепенулась пожилая женщина. – Я могу за него поручиться. Это Нид Чишолм, все правильно. Он наш шериф. Я голосовала за него.