Они замерли в объятиях друг друга, тяжело дыша. Внезапно Флору охватил невыносимый жгучий стыд. Теперь, когда ее желание было утолено, оскорбленная гордость властно заявила о себе.
— А ну, слезай с меня, животное! — неожиданно для самой себя выкрикнула она, изо всех сил пытаясь столкнуть с себя мужа.
Он послушно встал и быстро застегнул молнию на брюках, но потом вдруг наклонился и подхватил ее на руки, заглядывая в глаза.
Что у него на уме? Даже когда Лайм впервые признался ей в любви, Флора не могла понять, серьезно ли он говорит. Этот человек был из тех, что ни перед кем не раскрываются до конца. И, соглашаясь выйти за него замуж, она не устояла именно перед этой загадочностью. А потом не раз обижалась, не понимая, что стоит за таинственными взглядами мужа.
Видя, что Лайм направляется в спальню, Флора в ярости забарабанила кулачками по его груди.
— Отпусти меня немедленно!
— Нет.
— Я вызову полицию!
— Слишком поздно, все ушли домой, — насмешливо заметил он.
— Пусти, а то я буду кричать! — запальчиво воскликнула Флора.
— Давай, давай, кричи, — пожал плечами Лайм. — Будешь жаловаться, что тебя изнасиловали? — Он осторожно опустил жену на постель и, склонившись над ней, неожиданно мягко произнес: — Дорогая, прости.
Флора с трудом удержалась от того, чтобы открыть ему свои объятия. Вместо этого она отодвинулась на противоположный край кровати, аккуратно отстегнула черные чулки и медленно стянула их со своих длинных ног.
— Хорошо, что хоть догадался извиниться, — проворчала она. — Ты вел себя как последний хам! — И она ценой невероятных усилий наградила мужа сердитым взглядом.
— Ты права, — грустно согласился Лайм.
Он так старательно пытался изображать раскаяние, что ей захотелось немедленно прижаться к нему. Но нужно было делать вид, что она все еще сердится.
— И это все, что ты можешь мне сказать?
Лайм начал расстегивать рубашку.
— А что еще я должен говорить? Я же извинился! — обиженно пожал он плечами.
— И ты полагаешь, что этого достаточно? Одно слово, и я обо всем забуду?
— А это уже зависит от тебя, — невозмутимо ответил Лайм. В свете лампы его глаза казались скорее серыми, чем голубыми. — Ты, конечно, можешь раздуть из этого целый скандал, и мы поссоримся на месяц, — ты этого хочешь?
Он сбросил рубашку, обнажив мускулистый загорелый торс. Впервые за всю их совместную жизнь Флора не потеряла голову при виде тела мужа.
— Я раздуваю скандал? — задохнулась она от возмущения. — По-твоему, это я…
— А кто же?
Лайм снял брюки и остался в трусах. Флора стала расстегивать свое платье, но не могла справиться с молнией на спине.
— Дай-ка я, — предложил муж.
Он всегда сам раздевал ее, и глупо было бы не воспользоваться его помощью. Но на этот раз он так быстро справился с заданием, что Флора рассердилась еще сильнее.
— Могу поспорить, что даже со связанными руками ты за секунду разденешь любую женщину! — сердито выпалила она.
Лайм улыбнулся в своей обычной лениво-насмешливой манере.
— Предлагаешь попробовать? — невинным голосом осведомился он.
Флора машинально отметила, что любой мужчина выглядел бы смешно в трусах и длинных носках. Любой, но не ее муж! Каким-то непостижимым образом он умудрялся даже в таком виде сохранять свою сексуальную привлекательность.
— По-моему, у тебя было время попрактиковаться до того, как мы поженились! — запальчиво воскликнула она.
— Дорогая…
— Не называй меня так!
Лицо Лайма неожиданно стало серьезным.
— Три последних года, — пожалуйста, прими во внимание этот факт, — я раздевал тебя и только тебя, любовь моя.
Флора недоверчиво прищурилась.
— Но ведь мы знакомы с тобой всего восемь месяцев…
— Да, а женаты лишь полгода, — с готовностью согласился он.
— Н-но… — замялась она, ошеломленная его словами. Раньше Флора никогда не осмеливалась затрагивать тему его добрачных связей. Она не сомневалась, что их было немало. Одна из его бывших подружек — очень эффектная особа — даже осмелилась ворваться к Лайму в офис и устроить скандал в присутствии секретарши, о чем та впоследствии под большим секретом поведала Флоре. Так что утверждение ее мужа было более чем сомнительным. — Так ты утверждаешь, что не… что ни с кем не… — Флора запнулась, силясь подобрать подходящее слово. — Целых два года?