— Постой, — перебил его Дремов. — Где они теперь? Не тяни! Не рви душу!
— Сейчас все расскажу: поженились, а как только закончилась война — укатили к его матери на Урал. Там у них родилась дочка, а Зинуля его приболела. Врачи посоветовали сменить климат. Переехали в Краснодар. Переписываемся. Сообщили, что оба учатся.
— Учатся? И она?
— Ну да. Он заочно в Московском литературном институте, а она в медтехникуме. Собирались сюда, но заболел ребенок. Писал, что если дела поправятся, то в конце месяца обязательно поедет в институт. Что-то вызывают.
Появился возбужденный полковник Великий. Вытянув длинные руки, бросился к Дремову.
Выглядел полковник хорошо, молодцевато, но в тридцать с небольшим виски покрылись сединой. После успешного окончания академии служил в штабе одного из военных округов.
— Так расскажи о службе, — обратился к нему Дремов.
— Вроде все нормально. Сидим, трем штаны. Начальство не жалуется.
— Ну да. Трете штаны. А вот это от чего? — Дремов присмотрелся к седеющим волосам. — Рановато!
— А, ерунда. У нас в роду все такие. А тут вроде и кстати. Сейчас многие даже подкрашивают. Для солидности, что ли?
— Понятно. Небось, как и в академии, сидишь без передыха?
— Да как вам сказать? Попал в солидный штаб, а там без работы не останешься. Находится она и зимой, и жарким летом, но тут, как говорится, взявшись за гуж, не говори, что не дюж. Службу избрал добровольно и, прямо сказать, не сожалею.
— А как душевные дела? — лукаво скосилась на него Маруся.
Уклоняясь от вопроса, Великий делал вид, что не слышал его, но все же покраснел. Видно, вспомнилось, как однажды, после какой-то небольшой пирушки, когда полк находился во втором эшелоне, сделал неудачную «вылазку». Бес толкнул побаловаться с недотрогой телефонисткой, а потом не мог смотреть ей в глаза, избегал ее взгляда.
— Тут пока темный лес, — как всегда, по-юношески засмеялся Великий. — Время дороже денег. Его не хватает.
Опираясь на палку, поспешил к командиру майор Бойченко. Утирая пот, широко улыбнулся:
— Командую в леспромхозе женским гарнизоном. Получается что-то вроде свадьбы в Малиновке. Вот только с пляской не все ладно, — похлопал он по самодельному протезу.
Подошел капитан Рындин. Он располнел, голос стал хриплым, но с махорочной цигаркой до сих пор не расстается. После ранения на Днепре долго мотался по госпиталям, а когда был признан негодным для строя — возвратился на прежнюю службу, в органы внутренних дел.
— О, моя милиция меня бережет! — прокричал майор Безродный, выпрыгнув на ходу из подошедшего автобуса.
Дремов не переставал думать о том, как после возвращения в Москву он разыщет Заикина, а затем вместе с ним или даже не дожидаясь его полетит к Зине. «Вот найти еще Аннушку. Какое было бы счастье!» — сжималось его сердце, хотя и чувствовал, что теперь о» уже не одинок.
К нему решительно протиснулся Иван Решетня. Приложив руку к головному убору, вытянувшись, как истый службист, и не моргнув глазом, стал рапортовать:
— Товарищ гвардии генерал! Медицинская служба энского Краснознаменного… — Не закончив фразы, врач опустил руку и, обняв Ивана Николаевича, стал его крепко целовать.
Дремов не отбивался, а когда освободился из объятий, сердечно проговорил:
— Ну и медицина! Ну и служба! Вот и молодец! Сильный, чертяка!
Иван Решетня рассказал, что теперь он занимается преподавательской работой в одном из медицинских вузов. Дела идут хорошо, растет шалун сынишка. Хвалился, что вскоре семейство прибавится.
Однополчане прибывали и прибывали и оставили сквер только поздно вечером.
На второй день состоялся городской митинг по случаю открытия памятника воинам, павшим в боях при освобождении райцентра Мраморное.
Спускаясь с трибуны после окончания митинга, Дремов совсем неожиданно попал в объятия матроса Юхима. Забыв о разнице в чинах, широкоплечий моряк сгреб Дремова, как медведь.
— Спешил, но немного опоздал. Служба, — оправдывался Юхим, а заметив на себе взгляд командира, скосился на звезды. — Вторую, товарищ генерал, подбросили под Балатоном. Туго там пришлось, но устояли. Вот и… — Юхим еще раз посмотрел на грудь.
— Какой же ты, товарищ Корж, молодец! Теперь плаваешь?
— Позвольте доложить, товарищ генерал! Состоим в рядах доблестного Черноморского флота!
— Как дед? Как брательник Иван?
— О, дед жив-здоров. Часто вспоминает о переправе, а с медалью не расстается. Подрос и Иван. Стал агрономом.
Третий день встречи каждый из полков собирался провести на своем бывшем участке обороны.