– Да, конечно, – согласилась она, но уверенности в ее голосе не было. Шаги будто отлетали от каменных стен, кольцом обступивших рынок.
Пэйган и Абдулла были уже совсем рядом с каналом, когда от стены вдруг отделились фигуры двух молодых людей и загородили им дорогу.
Оттолкнув Пэйган в ближайший дверной пролет, Абдулла схватил одного из парней за шею и, быстро найдя нужную точку, с силой надавил на нее.
В руках другого блеснуло острие кинжала.
– Беги, Пэйган! – крикнул Абдулла и в этот момент, поскользнувшись на скользких камнях мостовой, упал, увлекая за собой противника.
Пэйган уже ничего не боялась. Она чувствовала даже легкое возбуждение. Сняв с ноги туфлю с острым каблуком, она подбежала к все еще лежащему на мостовой парню и с силой ударила его металлическим концом «шпильки» по голове. Второй парень рванулся вперед, но Абдулла перехватил занесенную над ним руку с кинжалом и ловким приемом сбросил и нападающего, и его оружие в канал.
Потом Абдулла поспешил на помощь Пэйган, а в это время второй юноша поднялся и бросился наутек. Бежал парень быстро, но ему не повезло: за ближайшим углом он попал прямо в объятия телохранителей Абдуллы.
– Господи, как жестоко ты дрался! – произнесла Пэйган, откидывая со лба волосы.
– Но я же король, – ответил он, – а короли должны уметь драться жестоко. Коли король, так дерись так, чтобы победить.
Вечером они ужинали на лоджии своего номера, глядя, как пляшут огни на площади Святого Марка. Подождав, когда унесут серебряный поднос с кофейником, Абдулла наклонился к Пэйган, на которой было надето ее новое темно-зеленое платье Фортуны.
– Закрой глаза, – попросил он.
Она услышала, как скрипнул его стул и Абдулла поднялся, и почувствовала, что он стоит у нее за спиной. Потом его руки подняли волосы у нее на спине и что-то теплое и тяжелое опустилось ей на шею.
– Надеюсь, теперь ты уже достаточно повзрослела, чтобы принять у меня ожерелье, – прошептал Абдулла.
Пэйган бросилась к старинному венецианскому зеркалу. Платиновое ожерелье, сверкая изумрудами, драгоценным узором обвивалось вокруг шеи.
Подошедший сзади Абдулла обнял ее за плечи.
– Мы дружно действовали сегодня вечером, – произнес он.
– Да, оказывается, ты обладаешь еще кое-чем, кроме приятной наружности, – улыбнулась Пэйган.
– А ты не так уж несговорчива и упряма, как кажешься.
– Ты оказался очень надежным.
– А ты храброй. Не могли бы мы провести вместе больше, чем два дня?
Пэйган занервничала.
– Я не знаю.
– Не согласишься ли ты провести остаток лета в моем дворце в Канне?
– Я не знаю, – повторила она.
– А если я приглашу Максину и Чарльза, ты согласишься?
– Никогда не представляла себе Максину в роли компаньонки, – рассмеялась она, но под настойчивым взглядом Абдуллы все у нее внутри похолодело. – Думаю, что это будет… – Она собиралась сказать «невозможно», но вдруг услышала, как губы ее произнесли: «Замечательно». – При этих словах все вокруг вдруг озарилось разноцветными огнями: с той стороны лагуны запускали фейерверк.
Абдулла нежно обнял ее за обнаженные плечи и повернул к себе лицом. Пэйган, закрыв глаза, ожидала поцелуя, но его не последовало.
– Послушай, Пэйган, – услышала она вдруг серьезный голос Абдуллы. – Я хочу поговорить с тобой о Сидоне. Фундаменталисты получают поддержку от прокоммунистических блоков, и, если мне не удастся в ближайшее время разбить бандитские группировки, в стране вспыхнет крупномасштабная гражданская война. Я не в силах победить их без помощи американцев, а в данный момент заручиться активной поддержкой Штатов я не могу.
Пэйган меньше всего рассчитывала прослушать лекцию по текущему политическому моменту.
– Я знаю, что именно попытка обновления и модернизации твоей страны вызвала к жизни все эти проблемы, – произнесла она, пытаясь скрыть разочарование.
– Да, но еще одна проблема моей страны – это женщины.
– В каком смысле? – вежливо поинтересовалась Пэйган, которую, впрочем, меньше всего в данный момент волновали проблемы, связанные с другими женщинами.
– Во всех смыслах. Женщине намного труднее, чем мужчине, стать частью современного мира. В старые времена, отгородившись от света паранджой, они жили в полной зависимости от мужчины, но зато и под полной его защитой. Независимость пугает их, но терпеть до бесконечности прежний порядок вещей они тоже не могут. – По небу вновь рассыпались жемчуга фейерверка, а Абдулла тем временем продолжал: – Они жалеют западных женщин, которым приходится самим, без мужской поддержки, бороться за жизнь.
– Но ведь это не так! – воскликнула Пэйган.
– Согласно Корану, мужчина обязан поддерживать всех женщин своего дома. На Западе же муж волен развестись с женой, когда заблагорассудится, и он не понесет за это почти никакой ответственности. Поэтому права западной женщины в семейной жизни защищены далеко не на все сто процентов.
Вспомнив развод со своим первым мужем, Пэйган могла только согласно кивнуть.
– Тем не менее новое поколение женщин моей страны ставит под сомнение некоторые сидонские традиции.
– Какие, например?
– Как тебе должно быть известно, у нас все еще практикуется женское обрезание. И женщина является такой же собственностью своего отца, а потом мужа, как какая-нибудь гусыня.
– Да, я знаю, Абди. Ты уже рассказывал мне об этом. Но почему мы это сейчас обсуждаем? – Пэйган была по-настоящему изумлена.
– Потому что, пока женщины не начнут играть активной роли в жизни моей страны, Сидон никогда не станет частью современного мира. – Хвостатая зеленая ракета от фейерверка с шипением плюхнулась в воду. – И необходимо, чтобы рядом со мной находилась энергичная, образованная, по-настоящему современная женщина. Без этого не выжить моей стране.
– Ты все это говоришь таким тоном, будто зачитываешь вслух объявление: «Требуется…»
Абдулла отпустил ее плечи и прошелся взад-вперед по террасе.
– Мне необходим человек, который бы знал и понимал западную цивилизацию и западных женщин и в то же время мог помочь нашим женщинам утвердиться в этом мире.
– Почему бы тебе не предложить этот пост Глории Штайнем?
Рот Абдуллы искривился от гнева.
– Я поклялся себе, что не потеряю самообладания. Пэйган, я не позволю тебе не понять меня вновь! – Он с силой схватил ее за плечи. – Я знаю, ты упряма, импульсивна и…
– Самоуверенна? – прервала его Пэйган. – Ты это имеешь в виду? Ведь именно поэтому у нас с тобой раньше вспыхивали бесконечные ссоры. Тогда еще, когда оба мы были юны. Ты был нервен и очень напыщен. А я просто нервна.
За спиной Абдуллы возвышался Дворец дожей, и его филигранный фасад красиво отражался в сверкающей огнями воде лагуны.
– Но мы оба уже не юны, – констатировал он.
– А ты к тому же еще и очень тактичен, – рассмеялась Пэйган. – Но, Абди, когда я с тобой, я по-прежнему ощущаю себя юной, нервной и неуверенной в себе.
– Тебе придется привыкнуть ко мне.
И неожиданно Пэйган осенило, предисловием к чему была вся эта лекция по текущей политике.
– Я прошу тебя выйти за меня замуж, – церемонно произнес Абдулла и взволнованно добавил: – Пэйган, давай не упустим больше нашу судьбу.
– Я не могу в это поверить.
– Ни секунды не сомневался, что ты именно так и ответишь. – Он вновь поднялся и нервно зашагал по террасе.
– Ты не понял… – начала было Пэйган.
– Нет, я все понял. Ты боишься опять оказаться униженной, боишься, что я вновь откажусь от тебя, как это случилось уже, когда тебе было девятнадцать. – Он тяжело вздохнул. – Но, пожалуйста, подумай, ведь с тех пор прошло чертовски много времени.
– Да, ты прав, Абдулла, я боюсь вновь обмануть себя надеждой, боюсь в очередной раз оказаться посмешищем, только теперь уже для всего мира.
Абдулла нежно взял ее руки в свои.
– Но ты действительно необходима мне. Именно ты, Пэйган, ведь ты тоже пришла в этот мир из царства вековых традиций, и ты, как никто, способна понять мой народ.