У Уздечкина на лице напряженная гримаса, он бледен, худ и некрасив, как все болезненные и плохо побритые люди. И Листопад, который любил все красивое, здоровое и веселое, посматривал на Уздечкина морщась...
Зато приятно смотреть на старика Веденеева: он пришел на актив в черной тройке превосходного сукна, хотя и старомодной. На нем белоснежный крахмальный воротничок и темный галстук, усы и седые виски аккуратно подстрижены. Вид именинника. Молодец, Никита Трофимыч! Знай наших. Вот какие у нас на Кружилихе рабочие-кадровики!
Никита Трофимыч сегодня и вправду именинник: он получил известие о старшем сыне Павле (младший убит в сорок третьем году). Павел вылечился, ему сделали протез, он прислал письмо отцу и в свою цеховую парторганизацию. Пишет, что скоро приедет. И старик Веденеев, забыв свою гордую сдержанность, сияет от счастья... Да, в такую годину хоть без ноги, но возвращается сын, - большое счастье...
Макаров закончил доклад и сошел с трибуны. Когда он садился на свое место в президиуме, его умный, чуть лукавый взгляд скользнул по лицу Листопада. Листопад понял: Макарову наперед известно все, что будет сейчас говорить Уздечкин. Поддержит он Уздечкина или не поддержит?
Выступали коммунисты - главным образом рабочие Кружилихи и авиазавода. Они говорили о вещах, которые в газетах называются производственными неполадками.
Листопад и сам знал, какие у него неполадки. Это были участки, куда он еще не добрался и где требовалось его вмешательство. Старик Веденеев рассказал о том, что новый пресс, о котором столько было разговоров, до сих пор не пущен.
- Мы через партийную организацию и технические совещания неоднократно обращали внимание директора, - сказал он, посмотрев в сторону Листопада.
Листопад кивнул головой: верно, обращали. На секунду ему стало досадно, что всплыла история с прессом. Два месяца назад Зотов чуть не оборвал у него телефонный провод - христом-богом молил: уступи мне пресс, я в следующем квартале получу, отдам. Листопад не уступил. Теперь Зотов обижен. Он пишет записку: "Ты что же как собака на сене: мне не дал и сам не пользуешься..."
Ладно. Пойдет пресс, не завтра - послезавтра пойдет.
После Веденеева выступила работница с авиазавода и рассказала, что многие жилища у них в очень плохом состоянии и дирекция не принимает мер. Зотов нахмурился, перестал писать, закачался на стуле... Листопад хотел было написать ему ядовитую записочку, но не успел: на трибуну взошел Уздечкин.
Знакомство Листопада с Уздечкиным произошло меньше года назад. Когда Листопад принял завод, председатель завкома Уздечкин был призван в армию. На фронте его тяжело контузило, он долго лечился, в действующую его обратно не пустили, а послали в Омск, на политработу. Он писал на завод отчаянные письма, прося его выручить и забрать домой. Рябухин занялся этим делом и выхлопотал Уздечкину разрешение вернуться на завод, где его вскоре снова выбрали председателем завкома.
Уздечкин осмотрелся и пришел к Листопаду с кучей претензий.
- Нет, в это вы не путайтесь, будьте любезны, - сказал ему Листопад. - Это предоставьте мне.
- Извините, товарищ директор, - сказал Уздечкин, - разве вы не знаете, что это прямая функция профсоюза?
- Не знаю, - сказал Листопад, которому Уздечкин сразу не понравился. - Это ваша забота - знать свои функции.
- А социалистическое соревнование вы с нас спросите? - осведомился Уздечкин.
- Не я спрошу, - ответил Листопад, - фронт спросит.
- Этот разговор, - сказал Уздечкин, - придется продолжить в другой обстановке.
- Не к чему, - сказал Листопад, - потому что ничего нового вы от меня не услышите.
С того дня, разгораясь и накаляясь, шла эта борьба. Листопада она иногда раздражала; Уздечкина сжигала, как чахотка.
Листопаду говорили, что у Уздечкина большое несчастье: жена его пошла на фронт санитаркой и погибла в самом начале войны; остались две маленькие девочки, подросток - брат жены и больная старуха - теща; Уздечкин в домашней жизни - мученик. Листопад был равнодушен к этим рассказам, потому что Уздечкин ему не нравился.
Что он делает, этот человек! Он вытаскивает из нагрудного кармана гимнастерки целую стопку листков. Кажется, он намерен делать доклад длиннее, чем у Макарова...
Худыми пальцами он пытается застегнуть пуговицу, пуговица отрывается, он роняет ее на пол. Кто-то в президиуме нагибается и подает ему пуговицу.
- Вопрос, товарищи, не в прессе, - говорит Уздечкин, - пресс - это, в общем, мелочь. Вопрос гораздо глубже и принципиальнее...
Фу-ты, как скучно начал. Ближе к делу. Говори прямо, как я тебя зажимаю...
- Что я обнаружил, вернувшись на завод? Обнаружил прежде всего, что дирекция не имеет контакта с завкомом и не стремится к этому контакту...
Врешь, прежде всего ты обнаружил, что завод перевыполняет программу из месяца в месяц. При старом директоре не вылезали из наркомата, плакались - скиньте процентов пятнадцать, не управляемся, мощности не хватает...
- Никакой согласованности у нас, по сути дела, нет, а есть только единоначалие, точнее сказать - единовластие, еще точнее - директорское самодержавие...
Смотри, какая точность...
- Никогда наш завком не занимал в жизни предприятия такое ничтожно малое место, как сейчас...
Кто ж тебе виноват, голубчик? Сумей занять большое место. Сумей...
- Прежний директор считался с нами, он умел поддерживать престиж профсоюза на заводе...
Да своего-то престижа не поддержал, вот беда. Сняли за непригодность...
- Товарищ Листопад пытается подменить собой профсоюзную организацию...
- Факты! Факты! - с легким нетерпением говорит Макаров.
- Пожалуйста. Товарищи, вот здесь записаны факты за один только последний год...
Он потрясает перед залом пачкой листков. Губы у него серые.
Зотов оставил свой блокнот и с приоткрытым ртом смотрит на Уздечкина. Прищурившись, зорко смотрит Макаров. Все смотрят. Такого выступления за годы войны не слышали на городском активе.
Уздечкин перечисляет невыполненные предложения технических конференций. Порядочно - штук двадцать. Есть очень дельные. Черт его знает, и в самом деле: почему они не выполнены? Одни - потому, что параллельные проекты разрабатываются у главного технолога, другие как-то забылись за более срочными делами...