Потом ему предстоял длинный путь на юго-восток, в Храм забытых богов.
Зеленоватые лампы у потолка потрескивали в полумраке школьного коридора. Я брела по нему, держась за стенку и рискуя клюнуть носом в едва виднеющийся вытертый почти полностью узорчатый пол.
Говорить кому бы то ни было о произошедшем со мной несчастье я не собиралась. Особенно Тиссу. Что-то подсказывало, что идей в расстроенных чувствах догонит и еще добавит, а не поможет.
До спальной добралась на полусогнутых. Там не было никого. Видимо, ит Праттен решил воспользоваться естественным освещением и прогнать класс по вечерней полосе препятствий.
Я, естественно, никакую полосу препятствий сейчас одолеть не могла. Ноги и руки дрожали от накатывающейся волнами слабости. Еле влезла на свой второй этаж и вырубилась, надеясь на то, что меня не хватятся.
— Велла! Велла, ты жива?
Голос Эсты раздавался будто издали, а я сама была нигде. Как в тот самый первый день, когда очнулась на Шиосаре. Неужели меня все-таки стерли? Обидно…
— Велла, давай вставай, надо бежать на полигон.
Перед глазами возникла четкая картинка с полигоном. Значит, не стерли… пока.
— Не могу, — прошептала я, не в силах пробудить ото сна даже собственные связки.
— Велла, давай постарайся, а? Не хочется тебя сдавать медикам.
Медикам нашим да. Им сдаваться нельзя. Я с трудом приподняла голову и осмотрелась.
Ряды двухъярусных лежаков слегка покачивались перед глазами и вместе с ними испуганная курносая мордашка Эсты.
— Что с тобой, Велла?
Я, кряхтя и вздыхая, попыталась принять сидячее положение. Потрясла головой.
— Крылья… мои крылья.
— Что с твоими крыльями? — подключился Ваниш, и я снова порадовалась что все помню.
— Он похитил мои крылья, — еле слышно прошептала я.
Но меня поняли.
— Кто? — спросил Ваниш, помогая мне спуститься на первый этаж.
Вспомнился рыжий парень, бормотавший себе под нос слова на древнем круосском.
— Не знаю. Какой-то рыжий муд… мужик. Или парень. Я не рассмотрела толком. Было темно.
Ваниш пристроился на соседнюю лежанку.
— Так, давай по порядку.
Стиснув голову руками, я попыталась вспомнить подробности событий вчерашнего дня.
— Я шла от Тисса, — произнося имя идея, я слегка зависла, вспоминая о чем мы говорили вчера в его кабинете. Потом вспомнила то, что произошло дальше и вернулось состояние дурноты. — Вдруг все завертелось и я оказалась в странной комнате без стен. Там был рыжеволосый парень. Он выстраивал мыслеформу поглощения. А подо мной была пентаграмма, правда, без крови и либерия, но…
— Мыслеформа поглощения? Пентаграмма? — переспросил Ваниш, смешно морща лоб, отчего рожки то склонялись то распрямлялись. Меня это забавляло в нем всегда, но сейчас было не до смеха.
— Мыслеформа поглощения создается для отъема изначальной мыслеформы, ответственной за вторую ипостась. Я в книжке прочитала. А пентаграмма — это знак такой, — я вычертила в воздухе звездочку, знакомую с детства. — Используется для проведения ритуалов. И если бы у него был расплавленный либерий или моя кровь, то все бы получилось и скорее всего я была бы уже мертва и с тобой сейчас не разговаривала.
Слезы накатили, стоило представить возможные последствия полностью активированной пентаграммы.
— Для чего ему твоя кровь, Велла? — напомнил о своем присутствии Ваниш, потому что я кажется снова впала в ступор. — Либерий понятно. Он основа всего на Шиосаре. Но кровь…
— Ну не знаю. Описывается два способа проведения ритуала. В разделе Мифы и легенды. Про практическое применение ни слова. Пентаграмма выбита по всем правилам, я видела ее под собственными ногами. Она состояла из желобов, в которые… В общем, если бы все получилось, меня бы сейчас закапывали на школьном кладбище, — едва прошептала я сквозь слезы, подавляя накатившую тошноту.
Ваниш взял мои руки в свои и я почувствовала себя маленькой девочкой рядом с отцом. От него исходил странный внутренний жар, словно я находилась рядом с пылающим камином.
— Успокойся. Ты жива и это уже неплохо. С остальным разберемся.
Он успокаивающе похлопал меня по руке, и от этого жеста у меня вдруг брызнули из глаз слезы.
— Как я буду сдавать окончательные экзамены? — рыдала я, слезы туманили глаза и мутными потоками стекали на руки Ваниша.