Через некоторое время в госпитале был Орой и знакомый по звездолёту раб-доктор.
— Лисисайя, что случилось? Ты почему не в капсуле? — Орой был не просто взволнован, он действительно нервничал.
— Я умею пользоваться стазис-регенераторами, господин Орой… И уже несколько часов наблюдаю за больными. Приборы не работают, — ух, ты и Орой зубы щерит не хуже Советника Ардавала!
— Ты отдаёшшшь сссебе, чшшеловечшшка, отчшшёт в том, чшшто говоришшшь?
— Не шипите на меня, а лучше проверьте. За несколько часов показатели не изменились ни на одном приборе!
Засуетился судовой врач, срочно начал связываться с Советником Орой, вызвали ещё одного драгнайра, судя по всему, механика. Советник орал на Ороя так, что слышно было всем, какие слова и обороты речи он особенно любит употреблять в экстремальных ситуациях. А Советник то, оказывается, затейник!.
А я спряталась в крошечной каморке, где были сложены гравиносилки, посетовала на отсутствие еды и, устроившись поудобней, уснула. Мне снился дед. Он сидел на лавочке в углу дворцового парка вместе с бабушкой и с улыбкой наблюдал, как я играю с райсами. Мелкие хулиганы, видя столько зрителей, устроили настоящие показательные выступления. Бабушка смеётся, как молодая девушка, поглядывая на деда и мило смущаясь. А райсы уже клянчат у неё печенюшки. Эти сластёны на всё согласны за сладости. Наигравшись, они бегут ко мне и начинают облизывать мне руки и лицо своими длинными горячими языками. Потом добирабтся до губ. Мне приятно и весело, хочется обнять райсов, деда с бабушкой и, вообще, весь мир. И очень не хотелось просыпаться, но сквозь сон слышался знакомый голос, зовущий меня:
— Проснись, листани, здесь нельзя спать, — и снова мне чудится, что райсы облизывают моё лицо. Как облизывают?… Целуют… Целуют?… Райсы?… Приснится же такое! Вынырнула из сна. Совсем рядом встревоженное лицо Ороя. А где райсы?
— А кормить меня здесь будут? — слова выскакивают быстрее, чем я успеваю что-нибудь подумать. Драгнайр улыбается и кивает головой. Не помню, что я ела и где спала… Усталость и стресс всё-таки взяли своё. Помню, что было тепло и уютно и не снилось, вообще, никаких снов.
Как оказалось впоследствии, то, что я заметила неисправность капсул, спасло жизни и Пламену, и Алианте. Но на отношение ко мне Советника это не повлияло ни коим образом. Он, по-прежнему, смотрел сквозь меня и с трудом скрывал неприязнь. Но выяснять причину такой реакции, у меня не было ни малейшего желания. А потом и времени. В течение суток я почти не покидала госпиталь. Изредка меня подменял врач, но только для того, чтобы я перекусила и немного отдохнула. Орой появился ещё только однажды и то с Советником. Тот был зол, как голодный демон и шипел на всех по поводу и без.
Стазис-регенераторы отключились практически одновременно. Но если в капсуле у Алианты туман рассеялся моментально, то во второй изменений заметно не было. Открыв крышку, помогла девушке выбраться.
— Где я? И что ты здесь делаешь? — нервно озираясь, она пыталась определить своё местопребывание, — это не тюрьма?
— С чего ты взяла? Что тебе там делать? — я старалась не травмировать зря её психику. Быстро помогла одеться и вызвала Ороя.
Алианта бросилась ко второй капсуле, в которой начал расходиться туман и проявляться тело драгнайра. В этот момент начала открываться крышка, и Пламен Ардавал, как молодой бог из морской пучины, сошёл пред наши очи. Алька пискнула и спряталась за мою спину. А драгнайр с недоумением, приправленным изрядной долей презрения, рассматривал меня. Потом осмотрелся, хмыкнул — видимо осознал, что находится у своих и нахально заявил:
— Нравлюсь? Смотри, смотри, человечка… Больше тебе такой возможности не предоставится…
Я изо всех сил боролась со смехом, но пришлось отвечать на полном серьёзе.
— В одежде вы смотритесь гораздо привлекательней, господин драгнайр.
— Кто привлекательней? — голосом Горана Ороя можно было пугать детей. Да и кого постарше. Алианта от испуга прижалась к моей спине, — Вы пока свободны! — это нам.
— А вы, господин посол, оденьтесь! — это Пламену.
Всё тот же раб-доктор отвёл нас в пустую каюту, принёс термопак с чем-то горячим и оставил с Алиантой наедине. Мне было интересно, насколько хватит выдержки у Альки, потому как истерика, в свете произошедшего, была неизбежна.
Выпила кофе. Взбодрилась. Присела в кресло, вытянув ноги, и приготовилась ждать. Сестра капитана Грайха долго стояла совершенно неподвижно у иллюминатора, только губы шевелились время от времени, как будто она молилась. А потом раздался закономерный вопрос: