Ночь прошла в ожидании. Как не старались, но ни Сириск, ни Скилур заснуть не смогли. Утром они услышали знакомый голос Хрисанфа. Это была смена караула. День прошел в томительном ожидании. Приближался вечер…
— Скорее бы, — Скилур в нетерпении метался по пещере.
— Сядь, успокойся, — тихо сказал Сириск. — Стража может заподозрить.
И тут они услышали грохот колесницы. Но было что-то новое в звуке колес. Неожиданно дверь со скрежетом отворилась, и вошел Сострат.
— Ну, — сказал он властно, — написал?
— Еще не все… я должен закончить, — ответил Сириск.
Скилур не выдержал напряжения и тяжело вздохнул.
— Это еще что? — Сострат подошел к мальчику.
Он внимательно долгим взглядом смерил Скилура.
— Если еще пару дней не будет послов Агара, мы сбросим тебя со скалы. — Сострат мрачно улыбнулся. — Так что не вздыхай, волчонок! Твои муки вскоре могут закончиться.
Глаза Сириска встретились с глазами Скилура. «Молчи…» — сказали глаза.
«Молчу», — ответили глаза мальчика.
— То же касается и тебя, Сириск! — Сострат перевел взгляд на грека. — Если завтра к утру не будет признания, то на скалу пойдете вместе.
И Сострат стремительно, как всегда, вышел из темницы. Дверь закрылась, и Сириск заметил, что Хрисанф нетерпеливо топчется вокруг Сострата.
— Не слишком ли ты заботлив, Хрисанф? — Сострат долгим испытывающим взглядом посмотрел на стражника.
— Слава Евфрону! — выкрикнул в ответ Хрисанф;
— Слава! — ответил Сострат. И его колесница с грохотом исчезла за поворотом дороги, среди кипарисов и миндальных деревьев.
…Невыносимо долго тянется время. Вот и розовые отблески зари на своде темницы померкли. Стало темно, а с темнотой пришел и холод.
— Не приедут, — прошептал наконец Скилур. — Видно Сострат испугал их.
— Не торопись. — Сириск сидел в углу и, казалось, был так же спокоен, как этот воздух — темный, беззвучный, непроницаемый.
Колесница подъехала тихо.
— Папия! — по голосу было слышно, что Хрисанф ждал гетеру с нетерпением.
— Тихо, Хрисанф. — Голос Папии был глуховат, ее было еле слышно. — Хорошие дела делаются в тишине, не правда ли, Хрисанф?
— О да! А вина ты захватила?
— И вина, и жареную курочку. Ты мой спаситель! Если бы не твоя помощь с колесом, я бы опоздала к Сострату. А это, сам знаешь, очень опасно.
— О плохом ни слова, Папия. Он был тут, змей подколодный!
— Тихо, Хрисанф! — голос гетеры стал еще тише. — Ты знаешь, по городу всюду забирают людей, одно лишнее слово и…
— Знаю, знаю, чаровница ты моя сладкая! — голос Хрисанфа стал еле слышен.
Изредка раздавался сдержанный смех Папии и голос Хрисанфа. И тут Сириск услышал шорох. Это была Хелена.
— Скорее! — Она просунула сквозь решетку нож. Сириск не без труда перерезал особым узлом завязанную веревку. Тяжелый засов они открыли вместе. Сириск порывисто обнял Хелену. Скилур нетерпеливо теребил его за плечо.
— Ну же, ну же, скорее!
— Хелена… ты, — Сириск повторял эти слова, а она целовала ему руки и, вся дрожа, прижималась изо всех сил.
— Они же убьют вас, Хелена. — Сириск посмотрел ей прямо в глаза.
Девушка прижала ладонь к его губам.
— Что-нибудь придумаем, — шепнула она. — Бегите вниз, там лодка. Когда переплывете бухту, увидите маслину. У дерева привязаны кони. Там ждет вас Диаф. Беги, Сириск!
— Хелена… Хелена… — только и вымолвил он.
Они кинулись в темноту, и Сириск услышал: «Не забывай».
…Сильный ветер поднял волну. Лодка была небольшая. Волны били ее о камни, и все же беглецы смогли отплыть от берега. В кромешной темноте, среди волн, они гребли изо всех сил. И сердца их стучали одно и то же: «Спасены, спасены, спасены…».