— Да иди ты к чёрту, придурок, — возмутилась я. — пособие не огромное! Григорий Петрович, помогите мне вещи в машину загрузить. Я рядом с дерьмом находиться не хочу.
Гриша печально улыбнулся и взял как можно больше вещей с собой. Тобик радостно выбежал с ним на улицу.
Он уходил по тропинке к машине. Стал аккуратно складывать вещи и продукты в багажник.
Маслов сейчас побежит в магазин, чтобы с голоду не умереть. Хотя нет, он поедет к своей мамочке, которая его покормит, пожалеет, спать уложит и скажет: «Какая же твоя Дианка сука неблагодарная». Они же меня подобрали. А то, что они испортили мне жизнь, это уже никого не касается.
Стоп.
Нельзя хранить зло и вспоминать только плохое. На самом деле я жила полноценной жизнью. Меня же много лет всё устраивало. Нельзя свои косяки на чужих людей вешать.
Повернулась к чужому человеку, который никакого значения больше в моей жизни не играл.
— Я не жалею о том, что провела с тобой в браке достаточно много времени. Но если б вас не было, я бы тоже неплохо жила. Не приписывайте себе какие-то подвиги по отношению ко мне. У меня были родители и достаток. Я получила высшее образование. Ты сам хотел меня! И ты сам всё разрушил.
Григорий с Тобиком уже вернулись, забрали оставшиеся пакеты. Шуршали колёсики большого чемодана.
Не оставалось ничего в этом доме, даже моей любимой брынзы. А раз так, то я улыбнулась и вздохнула полной грудью.
Забрала свою куртку, запасную обувь и тапочки. Всё это аккуратно сложила в пакет, и стала перед зеркалом надевать шляпку.
— Диана, ты не права, — промямлил Маслов. — Мы бы могли хорошо прожить вместе остаток дней.
— Этот остаток дней может растянуться лет на сорок. У нас вся жизнь впереди.
— Не понимаю, зачем ты боролась за этого дрянного Данила, когда у нас взрослый, полноценный сын. Мама всё время говорит о том, чтобы я наладил с тобой отношения. Ты меня уже понимаешь. И ты можешь простить. Хотя если честно я не догадываюсь, почему я должен просить прощения.
— Не проси, как бы мама не уговаривала, — с трудом сдержала себя, чтобы не заорать. Надо заканчивать разборки, всё уже было решено. И всё - прах прошлого. — Дмитрий, я очень надеюсь, что продажа этой квартиры будет осуществляться не тобой, а специальной компанией. Не экономь.
— Они берут большие деньги за свои посреднические услуги, — возмутился Маслов.
Я только глаза закатила. Нет, это невыносимо. Хорошо, что я не выкинула его тапочки, а то бы он мне счёт предъявил.
— Ключи от квартиры я оставляю себе. Номер телефона ты мой знаешь. Удачи.
Бывший муж показался мне таким жалким. Если бы не квартира в Москве, то вообще ничего нет в этом человеке. Вот так бывает, что только вещи и недвижимость делают нас, а больше ничего нет. Души пустота и дырки в сердце. Жалко его, реально жалко.
— Диана, подумай. У нас могло бы получиться.
— Уже в феврале было слишком поздно для тебя. Этот брак не спасти, он разрушился в силу серьёзных, не зависящих от нас обстоятельств. И мы по-разному с ними справились. Как поступил ты, и как поступила я – это день и ночь. При этом ты был спокоен, а я чуть не съехала с катушек.
— Слишком много на себя взяла.
— Ты предпочёл на себя вообще ничего не брать.
Я закрыла дверь, словно в своё прошлое.
Григорий Петрович разговаривал с Тобиусом и очень просил его не жрать во время поездки из мешка с собачьей едой, а также из человеческих мешков, где лежит настоящее человеческое мясо, и вовсе не собачье. Он так смешно разговаривал, с юморком. Но когда я приблизилась, закрыла калитку, увидела, что лицо его очень печально, проявились глубокие морщины. Посмотрел на меня большими потемневшими глазами.
— Ты хочешь услышать историю про ребёнка?
— Да, я бы хотел услышать историю про ребёнка, который не родной твоему родному мужу.
— Этот человек мне чужой, — я подала Григорию Петровичу ключи от машины. — Сядь за руль, потому, что я буду сильно переживать. У тебя права с собой?
— Конечно.
— У тебя есть права?! Ты иногда похож на невменяемого, — вскинула бровь.
— И права, и обязанности, и машина. Теперь ещё и женщина с секретом.