Нам запретили переписываться через вестников, а друзья, и его, и мои, были против нашего союза. Но он всё равно нашел способ, и однажды под моей дверью оказалось письмо. Со словами любви и просьбой подождать ещё немного.
- А потом?
- Было ещё письмо. С отчаянной мольбой простить и дождаться. А потом я уехала на стажировку. Затем меня перевели в столицу, в наш департамент.
- Вы потеряли друг друга?
Мама улыбнулась, тепло и радостно. А по комнате разлилась знакомая бирюзовая аура.
- Он нашёл меня. Этот светлый, на которого ты кричал и топал ногами – твой отец.
Злые слезы, словно бисер из разорванного ожерелья, брызнули из моих глаз. Я уже забыл, когда последний раз плакал, но теперь никак не мог остановиться. А мама, неправильно поняв, вытерла мне щёки и продолжила:
- Он добился перевода в столицу. Получил назначение заместителя главы Светлого департамента. Что поделаешь, карьера у светлых строится гораздо медленнее, чем у нас. Вовремя, правда? Теперь тебя никто не упрекнёт белым крылом.
- Он врёт, мама. Он не может жениться на тебе. У него уже есть семья.
Мама отшатнулась, затем совсем откинулась на спинку кресла. Крепко сжала подлокотники.
- С чего ты взял?
- Два дня назад у нас была практика в городе. Я видел, как он вышел из портала. С ним были двое детей. Они называли его отцом. Именно так, не папа, а отец. Поэтому, я и обратил на них внимание.
Мама медленно встала и подошла к окну. Долго стояла, делая вид, что рассматривает площадь. Что там рассматривать? В такой-то час. Просто втягивала, прятала от меня протуберанцы алой ауры.
- Значит, он сделал свой выбор.
Когда мама отошла от окна и села за стол, её лицо почему-то напоминало светлую маску холодной праведности. Заговорила она скучным, как будто читает расписание уроков, голосом.
- Я поговорю с настоятелем. Объясню ситуацию. Тебе дадут время подумать, чего ты хочешь. У светлых есть специальные школы, для разнокрылых. Я смогу устроить тебя туда, если захочешь.
- Стать таким же изгоем, как они?
Мама удивлённо подняла глаза.
- Изгоем? Разве я предложила бы тебе такое? Наоборот, светлые очень ценят разнокрылых. Считается, что только они могут видеть одновременно и тёмную и светлую сторону поступков. И человеческих, и хранителей. Из них готовят судей, и их вердикты не оспариваются. Но… как у всех светлых, у них нет выбора. А у тебя есть. Ты можешь остаться и жить своей жизнью. Подумай, сможешь ли ты учиться с прежними друзьями, зная, что не все они смогут принять твою инаковость. Сможешь ли идти мимо них, не пряча глаза и не стыдясь меня? Я никогда не жалела, что у меня есть ты. Но… твоя жизнь – это твой выбор. Подумай. Взвесь. Надеюсь, недели тебе хватит?
Вот чего не отнять у светлых, так это благотворного влияния на растения. Где ни поселится светлый, там всегда щедро плодоносит сад, густо распускаются цветы и ломится от овощей огород.
Я поудобнее устроился на раскидистой сливе. Надо бы привести сюда Тиля, он любит такие…
Тиль! В груди больно ударило сердце. Два дня назад я встретил Тиля в городе. Хотел подойти. Как всегда, лицо привычно растянулось в улыбке. Но Тиль вдруг растерянно забегал глазами, стал испуганно озираться. Я плюнул под ноги и ушёл. Шут с ним! Обойдусь! Есть дела поважнее.
Вру, конечно. Очень больно осознавать, что тот, кого ты привык считать лучшим другом, своим вторым «я», оказался зависимым от чужого мнения. Ладно, переживу. Как говорит мама – мы не светлые, наша жизнь не строится вокруг чувства долга. Мы уважаем свободу выбора.
Тем более что дело, поважнее, у меня есть. Я не я буду, если не вытяну все жизненные силы из новоявленного папашки. Раньше мама всегда говорила, что отец занят важным делом и скоро приедет к нам. Так убежденно говорила, что я верил и молча ждал. Дождался. Вот уже пятый день, как я наблюдаю за этим семейством и удивляюсь.
Папашка, будто рак-отшельник, забрался в раковину, прячет свои эмоции, не давая мне уцепиться, хотя бы, за краешек ауры. Как будто, это не он светился счастьем в мамином кабинете. Как будто, не его энергия заполнила всю комнату. Хотя, кажется, мама тогда тоже светилась...