— Стражи будут думать, что мы слабы, если мы не казним его, — добавляет мать.
Рядом с ними сидят министры Люпины: Гаррик и женщина по имени Кассандра, у которой яркие фиолетовые волосы в тон к помаде, которая напоминает мне Сашу. Справа от нее, новый консул Бастетов подмигивает мне. Я улыбаюсь в ответ Элайдже. Как последний оставшийся в живых сын семьи Теру, он унаследовал их положение и проводит потрясающую работу под руководством своей матери, Иоланды, его официального советника. Он коротко подстриг красновато-коричневые волосы, что подчеркивает его топазовые глаза и высокие скулы. Одет он в темно-зеленый сюртук в один тон с брюками и жилетом. Вокруг его левого запястья золотые браслеты. В отличие от Эша, ему, похоже, комфортно в элегантной одежде. Она идет ему.
Напротив них сидят Сигур с Люсиндой — представители Дарклингов. Белые волосы Сигура свободно лежат на его плечах, которые контрастируют с фиолетовой одеждой Посла. Приятно видеть, что он занимает предназначенное ему место по праву. Эш и Эвангелина назначены представлять полукровок. Я нигде ее не вижу, но это и не удивительно. Она была заперта в своей комнате с того самого дня церемонии Очищения, отказываясь видеть кого-либо, кроме Эша и Элайджи. Мы не были уверены, что это произойдет, но когда она прикоснулась к Пуриану Роузу, сердце ее ожило. Она отказалась удалять сердце Тиоры, сказав, что хочет чувствовать его биение внутри себя столько, сколько можно. Я не могу представить, что она, должно быть, переживает сейчас, зная, что через пятнадцать минут ее сердцебиение будет забрано у нее снова.
— Наши люди заслуживают возмездия, — говорит Сигур, указывая на интерактивный стол в центре комнаты, проекцию карты «Десятого». Лагерь был немедленно закрыт после капитуляции Пуриана Роуза. Даже, несмотря на это, было много смертей, когда некоторые преданные последователи казнили целые бараки заключенных, прежде чем мы смогли остановить их. Эти люди тоже будут скоро осуждены.
Прямо сейчас правительство находится в процессе попытки возвращения домой всех Дарклингов. Многие остаются в «Десятом», потому что им больше некуда идти. Понятно, они не видят смысла оставлять одно гетто ради другого, и люди все еще нервничают из-за их интегрирования в города. И ярчайший пример этого я сегодня наблюдала. За прошедшую неделю, коалиционное правительство уже завершило подготовку официальных документов по выделению земли Дарклингам, чтобы они могли построить себе там дома. «Десятый» перестанет быть лагерем для заключенных, но будет первый официальный домом нации Дарклингов. Лично меня, мысль о проживании, где так много людей было убито, заставляет содрогнуться, но опять же, нет ни одного места в стране, где кровь Дарклингов не была бы пролита. Независимо от того, куда они пойдут, их будут преследовать призраки умерших близких.
Кроме того, они не будут строить свои жилища в настоящих лагерях. Коалиция намерена сломать Примас-Один, Два и Три, и превратить их в мемориальные парки. Затем в окрестных парках, где в настоящее время леса и поля, они построят четыре новых города на безопасном расстоянии от горы Альба, давая им названия: Яна, Марта, Зантина и Аннора.
Эш замечает меня в дверях и прекращает расхаживать. Я улыбаюсь ему, стараясь вести себя как обычно, моя рука немного трясется вокруг ножа в кармане. Его брови приподнимается, и он слегка прикасается к своей груди. Он, должно быть, чувствует, эхо моего сбивчивого сердцебиения. Смотрит в сторону моего кармана. Я быстро отворачиваюсь.
— Натали.
Я спешу к лифту и нажимаю кнопку B. Двери закрываются, как только Эш выбегает в коридор. Я делаю несколько глубоких вдохов, готовясь себя к тому, что собираюсь сделать. Я могу это сделать. Я должна сделать это, ради Полли. Двери открываются.
Я в подвале. Повсюду камеры. Как и везде в здании, коридор искрится белым и золотым, с люстрами, освещающими путь. Даже двери камер больше похожи на те, какие можно было бы увидеть в роскошной гостинице, чем в тюрьме. Я не думаю, что заключенные заслуживают такой роскоши, но я и не думаю, что это, в общем-то, имеет значение. Они уже покойники, и тюрьма остается тюрьмой, независимо от того, насколько она красива.
Я дохожу до позолоченной двери в конце длинного коридора, которую охраняют два члена «Людей за Единство», оба одетые в новую униформу небесно-голубого цвета с эмблемой четырех колец на груди. Они салютуют мне.