В такие безветренные солнечные дни можно еще найти в бурой хвое под тихими соснами розовато-оранжевый запоздалый рыжик, мохнатый груздь под зонтиком прелых листьев, коралловые бусинки брусники по ложбинкам.
В такие дни теплеют улыбки, ярче блестят глаза. Хочется выйти на лесную просеку, где высокие стены — сосны, а потолок — голубое небо, и итти, вороша ногами опавшую хвою и листву, шумно вдыхая вкусный запах отдыхающей земли, далеко-далеко.
Пробуждаются тогда, повидимому, в человеке древние инстинкты далеких предков-кочевников.
И певучий костёр на берегу реки кажется желанным и прекрасным. И чудится, будто за спиной вырастают могучие крылья.
В один из таких дней Валерьян Петрович, сутулясь и опустив, по обыкновению, одно плечо, тихо поднимался по лестнице в крайосоавиахиме. Он тихо открыл дверь в комнату председателя и долго с ним беседовал. А возвратясь в школу, приказал вызвать в учительскую инструкторов-моделистов.
Те собрались, недоумевающе переглядываясь.
— Ты не знаешь, зачем нас позвали?
— Нет. А ты?
— Может, опять засыпались на чем-нибудь ребята?
— Ну! Не успели год начать, а уж засыпались, — сразу отвергла предположение Жеся, — да у нас и некому.
В школе только-что закончились перевыборы пионерорганизации. Вожатые, знаменосцы, барабанщики, звеньевые расставлены по местам. Все лучшие моделисты, как примерные пионеры, оказались выбранными.
— Ну, друзья… — начал вошедший директор. Начал и остановился, переводя взгляд с одного лица на другое.
Восемь пар широко раскрытых, жадных глаз будто взлетели ему навстречу.
— Летать хотите?
— Ой! — тихо икнула от неожиданности Жеся и прихлопнула рот рукой.
— Жеся, галстук поправь, — томил Валерьян Петрович и небрежным тоном, глядя в окно, произнес:
— Крайосо предлагает желающим моделистам — если таковые найдутся — полетать завтра над городом на самолетах. Завтра, кстати, выпуск из школы крайосо.
— Ой! — икнула Жеся второй раз и осталась с открытым ртом. Валерьян Петрович налил в стакан воды и подал ей:
— Выпей, Жеся. При сильных волнениях помогает. А сейчас идите в классы. Завтра ровно к 10 надо быть в крайосо. Пригласите Киселева с отцом.
И пошел из учительской на урок.
Утром он немного запоздал и пришел в крайосо уже когда ребята нетерпеливо топтались в грузовике.
— Ой, да Валерьян же Петрович, как вы долго! — упрекнула Жеся, — Лезьте, мы вам самое нетрясучее местечко оставили. С дядей Володей рядом.
— Что ж ты, Киселев, бабушку не прихватил? — улыбнулся Валерьян Петрович, пожимая руку дяде Володе.
— Мы ей даже не сказали, что летать будем, — затараторила Жеся, — она и так всегда волнуется, бабунечка наша.
— Дружба то у вас, я вижу, наладилась?
— Ага. Она же только кричит, — а сама добрая. Дядечка Володя, нате мой шарф, а то ветер.
— Чтобы я девчачьим шарфом повязывался? Ни за что! Сядь, давай, а то опять раньше времени, полет совершишь. — Запевай вот лучше.
Запели. Как птицы — навстречу солнцу.
Загрохотал грузовик по длинному проспекту, мимо бульвара, еще не скинувшего поблекшей одежды, мимо подбодрившихся после ремонта домов, мимо злополучной Ельцовки.
От притихшего бора потянуло грибной сыростью. Ребятам не сиделось. Они громко кричали, смеялись, возились.
Паня с какой-то блаженной улыбкой на лице посматривал на небо, вертел головой.
Жеська возилась больше всех.
— Ты не возись, — припугнул ее дядя Володя, — говорят, у кого рука на перевязке, тех не берут на самолеты.
Валерьян Петрович подпевал ребятам мягким грудным тенором.
На аэродроме ребят ожидали настоящие летчики.
— Придется летать группами, по три человека плюс взрослый. Летать будем на пассажирском. Можно, конечно, и на учебном, но в воздухе холодно и нежелательно, чтобы ребята мерзли. Ну, кто самый храбрый — кто первый полетит?
Конечно, лучше лететь первым. А то еще самолет поломается и останешься с носом. Все ребята так и высказались.
Летчики, посмеялись и распределили ребят: Жеська все-таки попала в первую группу. С ней — Толя, Кешка и дядя Володя.
— Неужели — полетим? — все еще не веря себе, спрашивала Жеся, пока ее пристегивали широкими ремнями к креслу. — Толька, неужели полетим?
— Не вертись, летчица,| — прикрикнул на нее строго Толя.
Он боялся оторвать глазка от окна. Ему не хотелось упускать ни одной самой мельчайшей доли секунды в полете и приготовлениях к нему.
— Дядя Володечка, вы не боитесь??