С юта раздался гортанный крик — должно быть, вахтенный матрос заметил меня. Я обернулась. Вскоре из той же двери, что и я перед этим, на палубу вышел могучий воин с мечом на поясе. Высокий и широкоплечий, он весил, наверное, вдвое больше меня, но главными были даже не размеры — просто от него исходило ощущение уверенной, спокойной силы. На нем были черная куртка с нашитыми металлическими бляхами и черные штаны, заправленные в высокие, почти до колен, сапоги. Но у сапог была белая опушка, а у куртки — белый меховой воротник и белые манжеты. И длинные волосы, падавшие на плечи из-под кожаного подшлемника, были снежно-белые — не от старости, а от природы, хотя он был не так уж молод. В прозрачно-голубых глазах стыли южное небо и полярные льды.
Он облокотился о борт рядом со мной и улыбнулся.
— Хейги, — сказал он.
— Эйольта, — ответила я, указывая на себя.
— Дйаргур, — продублировал он мой жест. Выходит, «Хейги» — не его имя?
— Дйаргур? Хейги? — Я проверила свою догадку, коснувшись его груди.
Он качнул головой и приложил ладонь к груди: «Дйаргур», а затем взял меня за руку: «Эйольда. Хейги».
Не то чтобы я все поняла из этого первого урока, но, так или иначе, начало было положено. А язык мне следовало освоить быстро, если я хотела объяснить корабельщикам, что мне вообще-то надо совсем в другую сторону.
На самом деле, к концу этого дня я знала уже довольно много слов и перезнакомилась со всей командой харра — так называются эти корабли. Кое-кто из воинов, включая и самого Дйаргура, который, как я и предположила с самого начала, был их предводителем, немного знал гантруский, правда, толку от этого было не очень много, ибо их знания в основном касались числительных и наименований предметов роскоши — тех слов, которые требовались при переговорах о выкупе. Конечно, хардарги — так они себя называли — могли бы выучить язык и получше, но, похоже, не делали этого принципиально, поскольку презирали гантрусов, считая их изнеженными торгашами, не способными постоять за себя. Естественно, гантрусы, в свою очередь, считали хардаргов презренными варварами. Еще больше хардарги презирали коренные народы урбы (своих, между прочим, дальних родичей), добровольно покорившиеся гантрусам.
Эти тонкости, впрочем, стали мне известны позднее, а в тот день меня больше интересовало отношение хардаргов к одной конкретно взятой ранайке. И тут мне было не на что жаловаться — кажется, на всем корабле не нашлось ни одного аньйо, который не одарил бы меня широкой улыбкой. Многие норовили сказать мне несколько слов, потрепать по плечу, взъерошить волосы. Последнее, впрочем, мне не очень нравилось, но я решила не подавать виду. Похоже, мое участие в их нападении на Доргот совершенно покорило этих суровых воинов; возможно, впрочем, сыграло свою роль и покровительство Дйаргура, который сопровождал меня по всему кораблю, словно заботливая нянька. Так или иначе, у хардаргов явно не было предубеждений против крылатых, и уже из-за одного этого я куда охотнее назову варварами не их, а утонченных гантрусов или даже моих собственных соотечественников.
Плавание продолжалось еще два дня. Стало заметно холоднее. У берегов реку в этих краях уже покрывал лед, но фарватер оставался свободным, и, судя по всему, Дйаргур не боялся, что харры вмерзнут, не дойдя до цели. Зато стоило мне закашляться, находясь на палубе, как он сразу увлек меня в каюту. Такая трогательная забота, конечно, была смешна — после того, что мне пришлось пережить пару дней назад, вряд ли я сильно рисковала здоровьем, стоя на открытом воздухе в теплой одежде. Вообще, суровый предводитель хардаргов был по отношению ко мне так нежен и внимателен, что я поначалу даже испугалась. Ну, вы понимаете, после этого гнусного Зак-Цо-Даба… Но нет, подобная грязь и мерзость была тут совершенно ни при чем. Тем более что у южных народов брачный сезон начинается и кончается раньше, чем у нас. Тут было что-то другое… Он называл меня «Эйольда», но нередко и «Хейги», и я никак не могла понять, что это значит. «Девочка»? «Крылатая»? «Друг»? Нет, точно не «друг», поскольку мою попытку назвать его «Хейги» он отверг с самого начала. Может быть, у хардаргов тоже есть крылатая богиня с таким именем?
Но они были куда более развитым народом, чем нгарэйху, и я бы заметила, если бы отношение ко мне имело религиозную окраску. Нет, они прекрасно понимали, что я — такая же аньйо, как и они. И потому их симпатия была более ценной, чем предписанное верой почитание богини. Я не плакала, когда меня вели на казнь, но теперь, когда Дйаргур с любовью смотрел на меня и осторожно гладил мои волосы, я порою чувствовала влажное тепло в глазах…