Как будто ледяной водой окатило. Эти серые водянистые глаза… их невозможно спутать ни с какими другими… Правда в той другой жизни у него были белые, как снег, дреды – теперь же макушку венчает угольно-чёрный пучок, а левое ухо и обе брови изъедены пирсингом.
Девятнадцатый.
Тот, кому отрезали крылья и предали забвению.
Веки того, кого Артём принял за девятнадцатого, опустились, а когда по-женски длинные и густые ресницы снова взметнулись вверх, то место глаз уже заняли два мутно-белых бельма.
Хранитель – чёрные глаза.
Чистильщик – белые глаза.
Свет и Тьма.
Жизнь и Смерть.
Инь и Ян.
Так ему сохранили жизнь.
Только не говори мне, что ты пришёл за мелким!
Артём бросился вперёд, руки в вязаных перчатках с обрезанными пальцами вцепились в обтянутые чёрным кашемиром плечи.
Отвали от меня, псих! Нужен мне твой мальчишка сто лет!
Лжёшь!
Ты становишься параноиком!
Это ты приходил за тем доктором. Вчера.
С чего ты взял?
Это был ты! Тебя приставили шпионить за нами?
Рот Чистильщика приоткрылся, обнажив длинные неровные зубы – с ними у него по-прежнему проблемы – послышался сдавленный смех… даже не смех… шипение.
Иисус… что за ребёнок… Вам не доверяют… это факт… я не один такой, кто за вами… присматривает…
От короткого рубящего удара девятнадцатый не удержался на ногах, но пальцы с покрытыми чёрным лаком ногтями инстинктивно схватились за куртку Артёма, потянув его за собой, и оба плашмя упали на каменные плитки тротуара.
Ты весишь тонну.
Рука девятнадцатого высвободилась из-под Артёма и распласталась, как сломанное крыло птицы, пальцы слабо шевельнулись.
Давай… не здесь…
Резко стало темнее. Артём с изумлением увидел знакомые кирпичные стены и почерневшие дубовые балки, голые, лишённые своих колоколов.
Попался!
От смачного шлепка по лицу загудело в голове. Теперь уже Артём валяется на спине, подмятый девятнадцатым.
Чистильщик выпрямился, утирая кровь с побитой физиономии.
Пальто мне испортил…
Он о пальто думает!
Не только вас наказывают за неподобающий вид… Кстати… как тебе живётся без твоего шухера на голове?
И этот туда же. Сговорились они, что ли?
Ну ты…!
Артём дёрнулся, но рука с чёрными ногтями вернула его на место.
Отдыхай.
Фууух…
Чистильщик, продолжая сидеть на поверженном и распластанном теле Артёма, пригладил волосы и немного отряхнул пальто.
Неа… бесполезняк! Придётся в чистку сдавать.
Ничего, почистишь. Не развалишься.
По-хорошему мне бы стрясти за порчу моей одежды с тебя. Иду себе на дежурство… никого не трогаю… Попросили по дороге посмотреть тебя, я и завернул сюда… а ты дерёшься! Тц…
Чистильщик достал носовой платок и смачно высморкался, оставив в нём несколько кровавых клякс.
Дежурство?
В этом районе зафиксировано несколько объектов, чьи жизненные силы почти на исходе. Довольно много. Рук не хватает.
Или крыльев?
Или крыльев. Это Хранителем быть не зазорно. В полку Чистильщиков по-прежнему негусто.
Всё верно. Они изгои. Как палачи в относительно недалёком по ангельским меркам Средневековье.
Как ты выжил?
Поверь, лучше тебе не знать.
Скажи.
Зачем?
Вдруг понадобится?
Боишься за себя или за своего маленького друга?
За него. И за себя.
Пока нам удаётся балансировать, как канатоходцу на тонком волоске проволоки, и даже по шажку продвигаться вперёд, но удача не может дарить свои улыбки бесконечно. Ни человеку, ни Хранителю.
Ты видел его…? Забвение…?
Кивок.
На что это похоже?
Мой милый мальчик… Небо… Ад… Забвение… для каждого свои…
А что видел ты?
Мёртвые деревья…Чёрная топь… И что я тону…
Затянутые мутной плёнкой глаза застыли, устремившись в никуда.
Было больно?
Веки моргнули.
Боль существует только в нашем воображении.
А что потом было?
Мне предложили выбор: быть стёртым или забирать маленьких и глупых человечков. Я выбрал второе.
Рот открылся, снова обнажив желтоватые неухоженные зубы и издав смех-шипение. Убивать у меня получается лучше, чем спасать… посмотри… какой у меня послужной список…