- Ты же знаешь правила… и что они могут сделать… Лучше договориться по-хорошему.
Глаза больше не злятся. Теперь они… просят?
- Давай… не упрямься…
- Я в этом больше не участвую!
- Нет, парень! – глаза стали похожи на треснувший под ногой лёд, из-под которого показалась холодная чёрная вода. – Мы оба в этом дерьме по самые уши - хочешь ты или нет!
- Этот трэш… видеть больше не могу!
- Можешь…
- Нет.
Руки Кая прикоснулись к глазам, задержались на них и скользнули дальше по длинным вьющимся волосам.
- Подумай… время есть…
Экзекуция.
- Тебя когда-нибудь наказывали? Это действительно такая… жесть?
Кивок.
- Поверь, разумнее до этого не доводить. Адрес я оставил. Ладно… бывай.
До Кая не сразу дошло, что зеркало – это чёрный «уснувший» экран монитора, а лицо в нём – его собственное. Кай выпрямился на своём кресле и расправил затёкшие конечности.
Ауч.
Пальцы потёрли лодыжку. Судорога не есть хорошо.
На мерно тикающих часах 16:25. Он спал около сорока минут.
Что ж так вырубает-то? Надо выпить кофе и садиться уже за чёртову алгебру.
Фууух…
Руки Кая скользнули от щёк к волосам.
…Подумай… время есть… адрес я оставил…
Надо хотя бы посмотреть, сколько ему дали на раздумья и куда надо ломиться в случае согласия.
Нет, я ещё не согласился! Мне просто интересно!
Кай пошевелил мышкой.
Одно входящее сообщение.
Щёлк.
Кусок карты и отмеченное красным отдельно стоящее здание. Кай увеличил изображение и приблизил лицо к экрану.
…хммм… это совсем рядом… допрыгать можно за пару минут…
Короткое сообщение.
«23:00. Сегодня».
Ночное небо
IV
Ночное небо.
И эта ночь и ее электрический свет
Бьет мне в глаза,
И эта ночь и ее электрический свет
Льет мне в окно,
И эта ночь и ее электрический голос
Манит меня к себе,
И я не знаю, как мне прожить
Следующий день…
Кино «Ночь»
Нужное здание никак не прозеваешь: оно возвышается посреди жилых домов, как уродливый гнилой обломок во рту, полном ухоженных и здоровых зубов. Только слепой бы не заметил. Артём поднял голову и посмотрел на нависшую над ним чёрную громаду. Сколько же в ней «этажей»? Если судить по количеству оконных проёмов, то шесть, а может, и семь – в темноте не совсем понятно, что там на самом верху – полноценный ярус или просто бойницы… Когда-то башню увенчивала луковица купола и шпиль, но теперь часть кровли отсутствует, и взгляд поневоле цепляется за эту асимметричность.
Артём перестал глазеть на колокольню и прислушался. Вряд ли сюда кто-то сунется, когда рядом есть оживлённые Долгоруковская, Тверские-Ямские и Садовое кольцо… но осторожность всё равно не помешает: по закону жанра в чью-нибудь гениальную голову в самый неподходящий момент может прийти идея выглянуть в окно и поинтересоваться, кто это и зачем копошится возле «заброшки». Доказывай потом, что ты не верблюд, а он и так уже получил сегодня по полной.
Артём пошёл вдоль заграждения, прикасаясь к холодным перекладинам. За забором - тёмные пятна перекопанной земли посреди лужи от голого резкого света, металлическая сетка-рабица, какие-то куски арматуры.
Лязг.
Тяжело и мощно дохнул заработавший механизм. От неожиданно раздавшегося звука Артём вздрогнул и вытянул шею, чтобы посмотреть.
Ресницы опустились и поднялись. Его тёмные глаза схватывают несравнимо больше, чем способно обычное, человеческое зрение.
Человек в яркой пластмассовой каске и резиновых сапогах пересёк пространство, таща за собой конец кабеля, и исчез за углом. Строители организовали очередные раскопки.
Перед тем, как направиться сюда, он набрал в поисковике и прочёл об этом месте. Печальный и увы закономерный итог равнодушия или алчности – это ещё как посмотреть. Вряд ли Бог на этот раз окажется победителем – Он очень редко выигрывает в поединке с человеческими страстями.
Артём включил телефон и посветил себе.
23:02.
Он опоздал на встречу.
Признаков присутствия сорок первого не ощущается. Впрочем, Артём и не ожидал ничего обнаружить. Этот мелкий здорово умеет маскироваться. Обидно даже: за что ему столько силы? И умение шустро заживлять раны, и способность усыплять чужие физические чувства, попросту говоря целительство и гипноз – не слишком ли жирно?