Я так понимаю, ты к чему-то клонишь?
Верно понимаешь. Вспомни, как они себя вели что при первой атаке, что при второй. Они целенаправленно шли на аванпост. Толпой. Не отдельными особями, как это было бы логично, а толпой. Организованно.
Ты хочешь сказать, что они разумны?
Да нет же! Сложи два и два! Тут нет ни одной самки, и в плюс к этому — атакуют липоиды так, будто у них есть разум. Ну, соображай!
Кажется, я понял. Ты хочешь сказать, что у них может быть коллективный разум… Нет, погоди! Ты хочешь сказать, что они — коллективные насекомые, вроде пчел⁈ И это все — самцы-трутни, а где-то есть самка-королева⁈
Я же говорил, что ты не безнадежен. Да, именно это я и имел в виду. Люди все это время боролись с последствиями, а надо искоренить причину — уничтожить гнездо липоидов, и тогда все проблемы этого аванпоста сойдут на нет… Я же правильно сказал?
Правильнее некуда. И мне даже нравится твое предложение… Только как найти его, это гнездо?
Ну, например… Можно посмотреть на землю.
Я послушно уткнул взгляд в землю, но ничего не увидел.
Трава.
Трава? Ну, трава и трава.
Сожженная трава.
Точно! Не знаю, как и в каких органах липоиды таскают свою кислоту, но по пути они ее явно немного проливают, оставляя за собой след из почерневшей, будто выгоревшей травы! Наверняка, с одного из них капали бы редкие капли, но с трех десятков лился настоящий ручей, след которого тянулся прочь, к темнеющему на горизонте лесу.
Я снова обернулся.
Прямо на моих глазах солдаты закончили с последним липоидом, и заметно расслабились. Среди них мелькнуло белое платье Тины, она подбежала ко мне, предусмотрительно закладывая широкие дуги вокруг мертвых кузнецов, и нерешительно остановилась рядом.
Я усилием воли снял с головы шлем, давая ей возможность убедиться, что я это действительно я.
— Макс? — нерешительно спросила она, прижимая руки к груди.
— Тина, попозже мы обязательно поговорим. — улыбнулся я. — А сейчас мне надо ненадолго отойти. Кое-что доделать.
— Макс… Кто… Кто ты?
— Я?
И как ей объяснить, кто я? Демон? Испугается. Ангел? Не поймет, у них тут, видимо, нет ангелов.
А хотя я знаю, как ей представиться.
— Я Белый Гвардеец. Так что не переживай за меня.
И я развернулся и побежал по кислотному следу, с каждым шагом наращивая скорость.
Глава 9. Собрание
Идти, а, вернее, бежать по следу пришлось недолго — не более двадцати минут. Учитывая, что бежал я со скоростью хорошо галопирующей лошади, расстояние выходило приличное — полторы-две квадры.
Ты уже перешел на местные системы счисления? Быстренько!
В смысле, шесть-восемь километров!
Да поздно уже, поздно.
Что тебе поздно, рогатый?
Да не мне поздно, у меня-то как раз все начинается. Тебе поздно. Сроднился ты с этим миром, разве нет?
Это ты к чему сейчас?
Ну давай говорить прямо, раз ты настаиваешь — что будешь делать, когда все закончится? Совсем все закончится? Ты же ведь уже не хочешь возвращаться домой.
Я замедлил бег, а потом и вовсе перешел на шаг, обдумывая слова демона.
В общем-то, он ведь прав. Не знаю, сколько времени я изображал утопленника, но вряд ли больше пары дней, а, значит, все мое пребывание в этом мире влезло в один неполный месяц. И за этот месяц я умудрился прикипеть к нему намного сильнее, чем прикипел хоть к чему-то в своем родном. Кто я там был? Туповатый спортсмен, который, кроме спортивных успехов, ничем особым не отличился? Да, золотые медали по области, серебряные — по стране, и даже по миру однажды на пятое место вышел — ну и что? Кто там знает о моем существовании? Кто вообще задумается о моем отсутствии? Что я там могу изменить?
Да, демон прав — здесь я чувствую себя намного свободнее. Будто на своем месте нахожусь. Неуязвимый, сильный, защищающий слабых и помогающий нуждающимся.
Упивающийся самолюбием и собственной значимостью. Не думаешь, что на твоем месте любой другой вел бы себя точно так же и ощущал бы себя точно так же?
На моем месте мог оказаться злодей, на моем месте мог оказаться затюканный ботаник, впервые дорвавшийся до власти. На моем месте мог оказаться обманщик, вор, убийца. То, что на моем месте оказался человек такого склада ума, как я — уже большая удача для этого мира. Кто-то другой мог бы погубить его уже к моменту этого разговора, даже не собирая части доспехов вместе.
И что ты хочешь этим сказать?
То, что я на своем месте. Я должен был оказаться тут, и я тут оказался.
О, фатализм? Вера в судьбу?
Я не верю в судьбу. Я верю в принцип самосогласования Новикова. Он гласит, что все события во временной линии уже произошли и стали причинами других событий, поэтому ни при каких обстоятельствах и никакими способами невозможно изменить прошлое. Если ты пытаешься его изменить — время это уже учло, и ты как раз-таки станешь причиной тех событий, которые пытаешься предотвратить.
Это и есть судьба.
Судьба — это мистика. А принцип Новикова — это наука.
Наука… Что ты знаешь о науке…
А что знаешь о ней ты?
Нет ответа. Демон притих и замолк, словно я зацепил какую-то важную для него тему. Я честно выждал минуту, но так и не получил ни единого слова в ответ, и снова перешел на бег.
Бегать по болоту было не сильно удобно — там, где земля казалась твердой и надежной, на самом деле, обнаруживались водоемы, затянутые такой плотной и такой зеленой ряской, что на бегу она легко мимикрировала под траву. К счастью, обостренные доспехами рефлексы помогали мне вовремя среагировать, и провалился в такой водоем я только один раз — когда прыгнул через упавшее поперек пути дерево, и ногами вперед, как спортсмен-ныряльщик, вошел в обманчивую поверхность.
Черт бы побрал этих липоидов! Эти твари наверняка не ползком тащились, а прыжками, да причем точно рассчитанными, и вряд ли хоть один из них провалился в воду!
По бокам незаметно потянулся лес из мощных и толстых, но редких, растущих из нечастых островков твердой земли, деревьев. Много где вместо деревьев торчали гигантские замшелые валуны размерами от моей головы до четырех меня всего в диаметре, а после и вовсе они слились в единую гряду невысоких гор, тянущуюся по правую руку от меня.
След липоидов я к тому моменту давно уже потерял, но, предположив, что, раз все время, что я его видел, они ползли прямо, то вряд ли сменили направление на половине пути, я продолжал бежать прямо.
И наконец прибежал к пещере с овальным входом в два моих роста высотой.
Я точно на месте — если присмотреться, то видно, что трава в ближайших десяти метрах от пещеры не растет, а в лучшем случае — лежит выгоревшими тонкими стебельками, и то не везде.
Никогда не слышал про пещерных кузнечиков. Вот муравьи, если бы они были размером с липоидов, вполне вписывались бы моделью своего гипотетического муравейника в большую сеть пещер. А кузнечики…
Где они там прыгают-то, в пещере?
И главное — как мне найти в этой пещере их самку?
Само по себе упоминание пещеры уже заставило сердце немного заныть — еще свежи в памяти были воспоминания о том, как мы с Торой бродили по заброшенной шахте в Шалихаде.
Эх, Тора, Тора… Где ты сейчас? Я вот собираюсь в очередную шахту лезть, опять без разведки и надеясь, по сути на авось… А ты что делаешь?
Еще раз вздохнув, я перешагнул границу тьмы и вошел в пещеру. Зрение тут же перестроилось на ночное, и я, подозрительно оглядывая бугристые каменные стены на момент шевеления, пошел вперед.
К моему счастью, пещера не оказалась извилистой. Я наткнулся на развилку, свернул по старой памяти направо и оказался в тупиковой комнате, по щиколотку усеянной разнообразными костями. Тогда я вернулся обратно на развилку и пошел по второму пути. Шел долго, минут пять, наверное, и с каждым шагом этот тоннель выглядел все менее и менее привлекательным — стены его обрастали стеклянистой массой, в которой угадывались белые продолговатые яйца, каждое — с хорошую спелую дыню.