Собственно говоря, на дальнейшее у него планов не было. Ни стратегии, ни тактики. Вообще ничего. Заготовки кончились. Слишком быстро пошла игра…
— Хрен бы с ним. Он сыграл. И выиграл. Остальное можно считать ценой победы…
— Было только одно большое «но». Крым. И Россия. Крым доверился ему. Два миллиона человек, пошедшие за ним. И глядевшая на них Россия, которая смотрела на них и видела, что можно иначе. Не так, как сейчас. По-человечески. По-людски. И ехала сюда. Работать. Воевать. Жить.
— Убрав лидеров, Москва наложит лапы и на Крым. Не может не наложить. Слишком жирный кусок. И как обычно, сделает из конфеты — говно. И в Европе никто не пикнет. Сами поднесут на блюде. И будут запихивать в рот, смотреть, чтоб не выплюнули. Убедятся, что жует и будет жевать долго. Хоть те зубы и шатаются, но выглядят грозно, да и аппетит — дай бог каждому. А пока пасть восточного соседа занята делом остальные могут передохнуть.
В общем-то, правильно поступят. Бесхозный Крым может опять что-нибудь учудить. Московский Крым чудить перестанет.
— Таак….
Матвей встал. Прошелся по веранде. Огонек сигареты отмечал красным пунктиром его шаги.
— Ну что? Все? Приехали?!
Матвей остановился.
— А все ли? С какого перепугу? Что изменилось, парень? У тебя есть задача. Встань над ней, найди выход. Есть ли он!? Найди!
— А пока — играем. Время еще есть. Есть Крым. Теперь есть и остров. Настоящий остров. Теперь он твой.
Сигарета, описав дугу, полетела вниз красной звездочкой.
* * *Машина нацелилась на второй круг, вокруг квартала. Водитель Матвея шепотом матерился, не видя ни единого местечка для парковки. Узкую улочку плотно забили машины с военными и гражданскими номерами. Отчаявшись, водитель просто притормозил у здания и Матвей, откатив дверь в сторону, шагнул на теплый асфальт. На улице, он с наслаждением потянулся.
Размяв кости, профессор с нескрываемым любопытством огляделся. Такого количества старшего и среднего российского комсостава в одном месте он не видел давно. Возле штаба ЧФ, праздновавшего годовщину флота было людно и оживленно. В глазах рябило от фуражек, звезд и парадных кителей. Кроме российских офицеров встречались и крымские. Парад флота, проходивший днем закончился, и вся эта военно-морская орда ближе к вечеру подтянулась к штабу, ожидая новых звезд, новостей и просто желая пообщаться друг с другом и с понаехавшим московским начальством.
Минут через двадцать в штабе должен был начаться торжественный прием и все местное военное начальство, сейчас толпилось на тротуаре, оживленно обмениваясь впечатлениями и новостями. Говоря по-простому — сплетничая.
В отличие от прошлых праздников, настроение у собравшихся было приподнятое. Флот перевооружался. На ЧФ пошли люди и техника.
Осмотревшись, Матвей принялся потихоньку пробираться сквозь толпу, в сторону кованых ворот. Кое-кого он даже узнавал. Его знакомства в этой среде здорово расширились за последние годы. Хотя многих из них он знал односторонне. То есть он их знал, а они его нет. Вот тот загорелый каперанг, с «Шапошникова», стоявший в окружении группы офицеров был ему знаком. Тот, как раз, для приличия понизив свой громкий голос, хриплым шепотом, наверно слышным даже на противоположной стороне улицы, заканчивал рассказ:
— Мы им в борт два снаряда засадили, турки сыпятся в воду, как орехи с пальмы. И тут наводчик, по громкой спрашивает: «Можно я за пульт стажера посажу? Ему тренироваться надо!»
Окончание фразы заглушил дружный хохот. Матвей тоже улыбнулся. Он, как и наверно весь Севастополь был в курсе, как «Шапошников» отметился в проливах.
Пройдя мимо часовых в парадной форме в воротах, и вступив во двор, Матвей прошел к темному сейчас дальнему флигелю. Войдя в здание и миновав еще одного часового, он свернул к лестнице. На третьем этаже, в приемной командующего было безлюдно. Сидящий за столом, адъютант, посмотрел на него и, узнав, даже не сверяясь со списком приглашенных, кивком головы пригласил в кабинет.
Внутри было темно и тихо. Сквозь открытые окна, в комнату падали последние красные отсверки заката. Ветерок шевелил шторы. Курьянов, в одиночестве, стоял у окна, поглядывая на видимый отсюда кусочек бухты. Открытая створка балконной двери бросала косой отблеск вглубь кабинета.
Министр оторвался от вида и, обернувшись к вошедшему, кивнул.
— Привет, профессор. Коньяк будешь? Если да — наливай сам.
Гость углядел бокал в руке министра и початую бутылку на краю стола. Прикинув на глаз уровень жидкости в бутылке, он разочарованно щелкнул языком. Не хватало всего граммов сто-сто пятьдесят. Учитывая комплекцию министра — что слону дробина. Фактически трезв. Жаль. Беседа с пьяным министром была бы интереснее.